Мысли Меделуса метались как все твари хаоса вместе взятые. Понятно что говорить правду это полностью потерять лицо. Да и предавать друга — нет нельзя, после этого сам себя уважать престанешь. Но и последствия откровенной лжи были весьма весомы. Жрецы правы, жить в этом мире ему предстояло долго, а сущность Джокера рано или поздно всплывет. И вот тогда этот гребанный американский божок, каким то чудом пролезший в наш пантеон может здорово попортить ему жизнь. Да что там может точно испортит!

И нафига я к Джокеру рвался! С тоской подумал Меделус. Эх, мне бы подумать спокойно часик, другой. Может что и придумал бы.

— Кстати сэр, не надо пытаться нас обмануть. Во первых нежелание говорить с нами у вас как вы русские говорите «на лбу написано». А во вторых у меня есть умение «чувство лжи», которое не даст вам соврать. Итак первый вопрос, где Джокер?

— Во «вселенную» ушел. Все таки попытался соврать Меделус.

— Хм, почти честно. Ушел, верно. Но не во вселенную. Ещё раз сэр, врать бессмысленно. И так где он? Рай, люди, апокалипсис? Когда вернется?

— В «людях». Вернется скоро. Презирая самого себя выдавил Меделус. И знаете, промелькнувшая в голове мысль, показалась ему весьма конструктивной. Ничего я вам больше не скажу. Хотите узнать, сами спросите. Как вернется. Я же как там вы сказали «в качестве жеста доброй воли» обещаю переговорить с ним и попросить его с вами встретиться, лично. Так как, «сэээр» надеюсь я вам не соврал?

— Нет, сэр. Полностью игнорируя сарказм Меделуса ответил жрец. Ваше заявление абсолютно правдиво. И даже приемлемо. Однако хочу вас предупредить, до момента нашей встречи с Джокером не покидайте данную деревню. Будем убивать. Это в качестве небольшой страховки, а то передумаете и сбежите куда нибудь. Ищи вас потом. Если же вы своё обещание выполните, то можно и о награде поговорить. Так что, займитесь прохождением теста на повара, не зря же мы вам эту информацию пару дней назад подкинули. И явно копируя самого Меделуса добавил, «вам все понятно „сэээр“!»

Второй час Меделус чистил конюшню. Хорошо чистил, на совесть. Мысли о прошедшем разговоре, чувство вынужденно совершенной подлости и маячившая у входа фигура жреца не позволили ему правильно построить разговор с хозяином таверны и тот назначил ему самый грязный и тяжелый труд. Но как ни странно этот монотонный и весьма непопулярный в этом мире труд даже приносил облегчение. Вычищая самые дальние углы, грязный по самые уши Меделус вроде как приводил в исполнение вынесенный самому себе приговор. Он чистил не конюшню, своим трудом он пытался отчистить свою душу.