Все мое существо желало спорить, дабы только не соглашаться, но все же промолчала, смиряя свой холерический темперамент. Мысль причудливо крутнулась в голове и мне вдруг стало даже лестно, что ИИ забросил именно в Тенарский лес. Горы, окружающие его, показались надежными стенами, которые ограждают мир от этой локации. И если я попала в самый ее центр, значит игра считает меня достойной там властвовать. Я обязательно туда вернусь, сразу же, как только разгребу дела.

От этой мысли плечи невольно распрямились, а в груди растеклось приятное теплое чувство.

- Чего ты такая довольная? - спросил бывший скелет, покосившись на меня.

- Да так, - сказала я. - Мысли думаю.

- Думающая женщина - это опасно, - проговорил он. - Давай прекращай.

Привычным жестом я вновь толкнула его в бок и произнесла:

- Полегче, анатомия. С Тенарской ягой говоришь.

Костя потер ребра и с опаской пробормотал:

- Угу, не вопрос. Боюсь. Знаю уже, любишь ты всяких Ивашек жарить. Даже если они напарники.

Удар был ниже пояса. Я вздрогнула вспомнив как сожгла его мускулистое тело искрами света, и посмотрела на звезду ожога на его груди. Но Костя несмотря на свои слова тут же подвинулся ближе, провел ладонью по моим волосам и шепнул:

- Ну, я о жарке в хорошем смысле этого слова.

Его слова вновь привели меня в норму, я фыркнула и шутливо оттолкнула его, смущенно буркнув:

- Да ну тебя! Ненасытный... Физиология говоришь должна в игре соответствовать реальной? Все. Теперь я буду звать тебя не анатомия, а физиология!

Глава 69

Глава 69

Солнце ушло за горы и на локацию, наконец, опустились сумерки. Трава и деревья потемнели и обрели синеватый оттенок, а тени углубились, став провалами в другие миры.

Я рассчитывала, что с наступлением темноты, на позициях зажгут факелы или засияют какие-нибудь эльфийские светляки, но тьма окутывала плотная, какая была в доме, когда в детстве веерно выключали свет. Но тогда мы зажигали свечи и рассказывали истории, а теперь надо ломиться мимо агрессивных эльфов.

Бывший скелет, словно уловил мои мысли. Его ладонь накрыла мою, он проговорил ласково и с каким-то странным сожалением: