Таймсквер возник позади псиных трупов, на другом конце комнаты, наклонившись вперед и упершись в стену ладонью. По правой руке, сжатой в кулак, стекали затухающие алые отблески. Он перекинул через голову цепочку медальона, развернулся и позвал:

— Пух!

Тот, присев над растянувшимся у левой стены телом Скрая, ругался:

— Малой, твою мать! Очнись! Да пошевелись ты! Малой!

Когда мы подошли, Пух поднял к нам растерянное лицо:

— Зацепил его ядром. Оно с руки сорвалось, понимаете? Из-за той гребаной шавки! Я раскатал второго пета, но и Малого задел…

Чуча, чей силовой доспех и оружие уже погасли, оттолкнула его, встала на колени и положила пальцы Скраю на шею.

— Он жив. Только без сознания. Оглушен.

— Ты и сам ранен, Пух, — заметил Таймсквер.

Здоровяк уперся рукой в стену, выпрямился. Его качнуло.

— Вся спина в крови, — добавил Соник.

— Выноси его отсюда, — Тайм кивнул на оставшуюся позади лестницу. — Дальше мы сами.

— Слушай, я не хотел…

— Как вышло, так вышло. Вы оба сейчас не бойцы. Выноси!

Увалень больше спорить не стал — обхватил Скрая за плечи и потащил к лестнице. Видно было, что ноги у него подгибаются.

— Соник, разберись с дверью.

Тот с громким выдохом снова врезал по полу ребрами сведенных вместе ладоней, и ударная волна вибрации вынесла запертую дверь в конце комнаты.

— Двигаемся дальше. — Таймсквер, зашагав к проему, на ходу вытащил синий элик из ячейки на поясе. — Это против головной боли. Хотя так себе помогает.

— Ты мне помешал! — в голосе Чучи была злость. — Вот на хрена ты включился? Я бы справилась со всеми, а ты использовал способность и через пять минут не сможешь драться из-за своей гребаной мигрени!

Ничего ей не ответив, Тайм заглянул в следующее помещение и бросил через плечо: