— А-а! Что вы себе позволяете! Прекратите! Я требую…

— А-а! А-а…

Следующие два «А-а!» прозвучали после того, как я стукнул в то же место еще пару раз. Мужчина начал ругаться и даже угрожать, а я продолжил бить, не обращая на вопли никакого внимание. Последующие удары пришлись по прикрывающим колено пальцам и вскоре среди «требую» и «как вы смеете», прозвучало первое «прошу».

— Прошу, прекратите! Зачем вы это делаете? Прошу, прекратите! Остановитесь, стойте, умоляю, прошу, помилуйте, — вопил мужчина, кисти которого посинели и вздулись от множества гематом.

— Греби и смотри не выпусти черпаки или я тебя на куски изрублю, — обнажая лезвие меча, процедил я сквозь зубы.

* * *

Лицо Арчибальда вновь покраснело и покрылось крупными каплями пота. Он тяжело дышал, кривился и сдавленно стонал при каждом взмахе руки, хотя приступил к делу совсем недавно. Стоя на дне лодки на коленях, мужчина уже не мог грести двумя руками, как раньше. Он делал несколько движений с одной стороны лодки, потом приклонялся к другому борту и загребал второй рукой. Силы пленника были на исходе. Его движения становились всё более вялыми и скупыми. Арчибальд всё чаще оборачивался ко мне, показывая, что уже устал и ожидая разрешения отдохнуть. Поймав очередной умоляющий взгляд пленника, я дал разрешение на отдых, ведь прекрасно понимал, как он себя сейчас чувствует.

Вместо легкой прогулки с ветерком, плаванье по реке на неповоротливой рыбацкой лодке превратилось в настоящее испытание. Управлять лодкой без весел и при этом поддерживать более-менее приемлемую скорость движения оказалось очень тяжело. Мои грудные мышцы, мышцы рук и спины отзывались ноющей болью уже после двух часов интенсивной гребли. А к вечеру каждая мышца моего тела горела огнем, руки просто отваливались, а мантия в десятый раз насквозь промокла от пота. Я даже покрывшимися мозолями пальцами шевелил с трудом. Хотелось просто лечь на дно лодки и спокойно умереть — так плохо я себя чувствовал.

Я почти не сомневался, что мой пленник ощущал себя еще хуже, ведь греб он намного больше меня. Кроме усталости к его неприятным ощущениям добавилась боль от ссадин и гематом, густо усеивающих сейчас его ноги, руки и голову. Барон отказывался по хорошему вернуться в реальность. Он трижды забывался, проявлял неповиновение и намеренно выпустил из руки один из черпаков. Пришлось предельно жёстко объяснить ему, что я не шучу. Или он делает то, что я говорю или тут же получает по хлебалу.

Я бы не стал так сильно усердствовать, если бы не стояла острая необходимость добраться в родовые владения до темноты. Ночью в незнакомой местности будет крайне сложно ориентироваться, не то, что устроить комфортный ночлег. Я ведь даже примерно не знал, что собой представляют мои владения и усадьба. Насколько она большая, и как далеко сама постройка располагается от реки. Может, это простой древесный сруб без внутреннего деления на комнаты, окруженный частоколом. Что я буду в нём делать ночью, оказавшись один на один с пленником, без спальных принадлежностей и огнива, с помощью которого можно было развести костер, сделать факелы и тщательно осмотреть все темные уголки помещения? Что делать, если там уже обосновались бандиты или устроили логово монстры?