— Штраф? — мегера мне край не понравилась, вот и решил ее припугнуть. — А вдруг у меня ордер на арест?
— А-а... — женщина равнодушно толкнула дверь в спальню. — Ну, вперед — забирайте.
У большущего окна стояла ортопедическая кровать с изогнутым ложем, подвесной рукояткой и откидным столиком. Слева от изголовья виднелся черный короб терминала, в углу поблескивало хромированными колесами кресло-каталка. Аня лежала пластом — на голове шлем, на пальцах датчики пульса и давления, выведенные на тихонько попискивающий дисплей. Я не врач, но по моей скромной оценке показатели находились на нижней границе нормы, и надо быть убежденной пофигисткой, чтобы перепутать глубокую кому с глубоким сном.
— А вы...
— А я — Наталья Степановна, — недовольно буркнула мегера. — Тетя. Вроде полисмен, а ничегошеньки не знаете.
— Это у нее... с детства? — на ватных ногах подошел к кровати, опустился на свободный стул и взял свешенную с края руку в ладонь.
— А не многовато ли заботы для того, кто пришел арестовать мою Аньку?
— Не испытывайте мое терпение, — неожиданно строго произнес в ответ. — И полномочия. Сейчас просто интересуюсь, но если хотите на допрос — выпишу повестку хоть здесь.
— Ладно-ладно, — ворона скрестила на груди сухие птичьи лапки. — Когда дочурке стукнуло пять, мамаша выкинула ее из окна. Сказала, бесы науськали, но я думаю, виновата белочка. Мелкая выкарабкалась, но все, кроме правой руки и головы, парализовало. Папаша какое-то время барахтался, потом не выдержал и сбежал за границу. Стал там успешным бизнесменом, завел новую семью, но и о старой не забывает — каждый месяц радует переводами. Ну... вот так и живем. Не в любви, но в симбиозе.