***

Когда Эрири наконец перестала плакать, то коснулась своих щек и долго крутилась перед зеркалом. Она пыталась понять, не распухло ли лицо из-за слез, но вроде все было нормально. Тщательно умывшись холодной водой, она насухо вытерла руки и лицо, и вышла из ванной. Из «одежды», на ней было только полотенце. Оно оборачивало ее бедра, так что грудь свободно болталась и колыхалась, вообще не сдерживаемая никакой тканью.

Она уже собиралась покинуть ванную комнату, когда вспомнила еще кое-что – блеск для губ со вкусом черники. Она открыла ящик над раковиной, и нашла в отделе с косметикой искомое. Блеск был настолько насыщенно красного оттенка, что при плохом освещении становился черным, его Эрири и нанесла на свои губы, тщательно аж в три слоя. Поняв, что это перебор, она вытерла губы салфеткой и нанесла блеск заново, на этот раз, уложившись всего в два слоя.

После она, наконец, покинула ванную и оказалась в спальне своей матери. Та спала рядом с Кумой, держа его за руку. Или она не спала? Она ровно дышала, а ее глаза были крепко закрыты. Поколебавшись несколько секунд, она развернулась, собираясь уйти…

– Сбегаешь?

Эрири вздрогнула и повернула голову на источник шума.

— Мне делать это при тебе? Это не слишком ли… стыдно? Тебе в первую очередь.

-- Ну, я ведь уже видела, как вы кувыркались, так что ничего страшного.

– Но сейчас-то я тебя вижу! И знаю, что ты будешь за мною подсматривать!

– Не повышай голос! А то кое-кто проснется и все испортит. И что это за негативное слово – «подсматривать»? Я буду просто смотреть, наблюдать. Хочу же я посмотреть, как ты освоила мои уроки. Да и раз собираемся сделать это втроем, то…

– Я уже не так уверена. Думаю, это будет жутко мерзко.

Она сделала шаг к двери:

– Значит сдаешься? Ведешь себя как цыпленок.

Эрири с гневом на лице развернулась:

– Я знаю, что я тупая во многих аспектах, но на такое даже я не поведусь!

– Ладно… – пожала плечами Мари, удобно устроившись рядом с Кумой и держа его руку – но если уйдешь сейчас, значит он теперь только мой. Выбросишь белый флаг, значит отступаешь. Никаких реваншей.

– Почему ты такая злая!?

Мари усмехнулась и похлопала по простыне:

– Хватит уже набивать себе цену, мы ведь обе понимаем, что ты любишь братика, и ты готова его делить, но отдать его только мне – тебе жадность не позволит.

Эрири беззвучно зарычала и сжала кулаки. Она ринулась к кровати, желая высказать матери все, что о ней думает, но в шаге от кровати остановилась. Член Кумы реял, словно боевое знамя.