Девушка была сломлена, но этот гад не унимаясь, продолжал смеяться и терзать его. Она, стоя на четвереньках, склонилась над миской, и опустила лицо, пытаясь схватить кашу зубами. Это было трудно сделать, так как пища просто размазалась по ее лицу.

А когда она попыталась приподнять голову, Васаго наступил ей на голову и с силой макнул ее вниз, каша попала ей в рот и нос, он держал ее, не давая шанса подняться, словно хотел чтобы она задохнулась. ЕЕ лицо стало уже совсем красным, когда Васаго, наконец, убрал ногу.

Нобу еще долго не могла отдышаться.

– Кто приказал остановиться?

Услышав этот грозный голос, Неко дрожа от плача, вернулась к миске и принялась, есть пищу, стараясь на этот раз, делать это более аккуратно.

***

Через несколько суток, она уже больше привыкла к такой кормежке и у нее даже появилась некоторая сноровка. Она ела кашу без рук, так как если Васаго видел это, то мог и ударить ее. Тут было несколько камер, так что даже когда мучителя не было в самой комнате, она все равно старалась его не злить.

Доев, она тщательно вылизывала миску, иначе ее бы снова побили, да и кормили ее всего раз в день, так что она была почти всегда голодной.

Но хоть она и сдалась и смирилась с таким унижением, она не забывала о сестре. Пока она ела, то аккуратно, осторожно, так что бы на камерах не было видно ничего за ее телом, она немного колупала пол камеры, в том месте, где была выгнута решетка. Чуть загнутый болт высовывался из бетона. Она царапала бетон, крошила его, ломая ногти и резала пальцы, стараясь достать его, вытащить из бетона. Пока этого не получалось, но она не могла и не хотела сдаваться. За это время она смогла вытащить его на треть, но едва слышала шаги, как тут же засыпала песок и бетонную крошку обратно в дырку, чтобы ничего не было заметно.

После она выпила воду, заботливо оставленную братиком. По некой причине, ее приносили в стакане. Странно, что Васаго не шел до конца в вопросе инвентаря. Пока она пила воду, то сморщила лицо, словно от боли, на губы и зубы ей попал мелкий песок. Впрочем, к этому она уже привыкла. Песок, пыль, мелкий сор порой оказывались в ее еде или на посуде.

Васаго что-то подмешивал в воду, так что ей сразу же захотелось в туалет. Разместившись над огороженным и полным песка участка камеры, она села на корточки и делала дело. Странно, но больше всего камер было нацелено именно на этот участок.

«Вот же больной ублюдок»

Белья на ней не было, так как трусики были отобраны в первый же день в этой камере, но вот одежда еще была на ней. Конечно, она была грязная и пыльная, во многих местах рваной, и довольно сильно пахла потом и мочой, но каким-то чудом согревала девушку. Речь не шла о физическом тепле, скорее о моральном. Наличие униформы академии «Сакура» все еще позволяло ей ассоциировать себя с людьми, самой оставаться человеком, а не деградировать до уровня животных.