Дома было тихо и пусто. Девушки пропадали в школе, котята осваивали двор и прилегающие к нему территории. Настроение стремительно опускалось к абсолютному нулю. Делать ничего не хотелось – только сидеть, грустить в темноте под соответствующую музыку и смотреть чёрно-белые фильмы. Тренировка и попытка поработать над новым фильмом переломить настроение не смогли. Меланхолия прибывала, как прилив, который ранее сдерживался дамбой, сложенной изобязательств и обещаний, а сейчас нашёл в ней брешь и радостно устремился к ничего не подозревавшему городку, грозя затопить его. Ничего из обычных средств не помогало: ни старые добрые комедии, ни спокойное журчание воды в джакузи, ни созерцание звездного неба. Сон не шёл. Грусть-печаль по родным и потерянному, возможно, навсегда миру затопила меня, да так обстоятельно, что я чуть было не захлебнулся в этом потоке. Наверное, у каждого в душе есть точка. Я называю ее точкой замерзания. Это когда ты не знаешь, зачем ты здесь. Мысли так похожи на дым… Уплывают, клубятся и рассеиваются. Ощущаю, как по моему лицу скользят тени прошлого, оставляя смутные осадки в сердце. Меланхолия и ностальгия мягко укутывают меня черным бархатным плащом. Вокруг тишина, даже сверчки перестали стрекотать. На улице никого…

Почувствовал, что экстренно следует предпринимать что-то неординарное, чтобы суметь выплыть из-под этой волны. В такие моменты хочется побыть одному. Дома не сиделось, поэтому, отправив сообщение Олесе, что беспокоить меня нужно в самом крайнем случае, собрался, по-быстрому, для похода по летнему лесу, не забыв прихватить запасы еды, воды и тревожно-спасательный комплект № 3. До леса решил пройтись пешком, благо тут недалеко, полчаса ходьбы по пустым улицам, и я ступил под своды леса.

Ещё минут десять, и я оказался в диком лесу, насколько это возможно в наше время. Здесь было намного темнее, чем в городе. Даже я со своим форсированным, благодаря Умнику, зрением, видел чуть лучше, чем обыкновенный человек в приборе ночного видения. Поэтому когда лес внезапно кончился, и я оказался на лесной поляне, вздохнул с облегчением и принялся оглядываться по сторонам.

Скорей всего, поляна образовалась после сильного низового пожара. И теперь лес, не спеша, затягивает образовавшуюся рану. Всё, как у человека: сначала, словно островки молодой кожи, из-под гари пробивается трава, которая постепенно покрывает всю "рану". И только потом дойдёт дело до деревьев, сначала осин и берез, а потом елей и сосен. Оглянулся назад: там в паре шагов сильно густели высокие ели и сосны, словно зеваки, собравшиеся на бесплатное представление, которые остановились у невидимой черты, пересекать которую не рекомендовалось.