Я бы ещё помахал мечом, но надо было помочь мастеровому. Данька ходил вокруг малой кузни как кот вокруг сметаны. Вместе с ним нагрузили на Арктику походную кузню, а так же всякую всячину, с которой Данька расстаться был не в силах. После погрузки мой мишка стал походить на караванного верблюда. На что ужасно обижался, но молча, только его грустные глаза выдавали отношение ко всему происходящему. Даньку пришлось практический силой отрывать от его сокровищ, да и сам я с большой неохотой покидал склад. Не остался без обновки и Арктика, мастеровой где-то раздобыл бронированный нагрудник, который пришёлся медвежонку в пору, заодно немного подняв его живучесть и Броню.

Глава 18

Глава 18

Выйдя на поверхность, я с удивлением обнаружил, что на улице темно. Пока мы гуляли по подвалам замка снаружи успела наступить ночь. Теперь я разрывался между желанием ещё немного поиграть и необходимостью выйти из игры, как всегда в таких случаях победил компромисс. Я решил покачаться часик, после чего выйти из игры и выспаться. Возможно, другим игрокам таким не хитрым манёвром удавалось обмануть себя и продлить сеанс игры до времени – "пока дома не хватятся", мне же такое явно не грозило, Умник – с точностью до секунды, отслеживал время моего пребывания в игре. Так что пришлось действовать быстро, как любил говорить мой дедушка – в темпе вальса. Разгрузив Арктику в ударном темпе, я оставил мастерового хлопотать над хозяйством, а сам, вместе со своим питомцем выскользнул за пределы замка, в поисках добычи и приключений.

В этот раз степь "пела": протяжные, хроматические, трепетные крещендо кружились над степью. Невидимый хор посылал в пространство одну волну звука за другой, без устали и сомнений. Иногда эти волны сталкивались, усиливались и возносились в высокой ноте практически до небес, а иной раз взаимно уничтожали друг друга, и тогда ненадолго вокруг наступала тишина, во время которой песня растворялась в бескрайнем ночном небе. После нескольких секунд тишины она снова рождалась из небытия, сперва довольно сдержанно, затем "пение" звучало все более убыстряющемся и все более четком ритме, достигая предела насыщенности, снова выплёскивая энергию в пространство, чтобы на несколько секунд замереть, словно кошка, готовившаяся к решающему прыжку. Это был не мелодичное пение птицы – совсем нет, в этой песни царили ритм и бескрайний размах. Поначалу это пение немного отвлекало, но уже через несколько минут оно шло еле заметным фоном. На этот раз я решил пройтись вдоль берега реки. К вечеру почти совсем стих ветер, исчезла крупная рябь на воде, наступало самое время ночной рыбалки. Над головой мерцало тёмно-синее, нарядное, бездонное небо. От реки тянуло влажным дыханием. Обстановка так и провоцировала сесть отдохнуть, помедитировать под светом трёх лун. Но сейчас времени на все это просто не было. Мы, я и мой питомиц, двигались вдоль реки как стрела, выпущенная опытным лучником, – точно к цели. Наконец мы её достигли.