— Понимаю, — сказал я.

Роберт махнул рукой.

— Камеры в квартале Кэсс ты не взламывал, — размеренно произнёс я. — Их и правда взломала та группировка, о которой говорил Лоцкий. И ты, когда это узнал, обрадовался…

— Да любой бы радовался на моём месте! — прервал меня Роберт. — Чего ты от меня хочешь? И вообще, она ж не мертва — она в ВИРТУСе… Она ж, блин, теперь бессмертная!

— Ты вроде говорил, что «Феникс» — это не бессмертие, — с сарказмом напомнил я. — Разве нет?

— Пошёл ты… — тихо буркнул Роберт. И уже громче сказал: — Это случилось потому, что я вынужден был подчищать за своей матерью… Исправлять то, что она натворила. Да мир благодарить меня должен! А в тюрьму я не сяду, понял?!

Он встал со стула. Было ясно, что наш разговор окончен.

— Спасибо, что помог в «Дворге», — сказал он напоследок. — А доказать ты ничего не сможешь Лучше даже не пытайся… Прощай.

Микки Маус исчез вместе с инсталляциями, а я остался сидеть в пустой комнате.

Через полминуты донёсшийся из динамиков голос попросил меня снова надеть мешок.

И я надел его — потому что хотел выйти отсюда живым.

Меня вывели наружу, усадили в машину и что–то вкололи — должно быть, инъектором. Я отключился. А в себя пришёл в сквере недалеко от дома, лёжа на скамье.

И подумал, что люди Роберта поделикатничали: ведь я мог очнуться у сточной канавы — или не очнуться вовсе…

Это реал, а в нём хэппи–эндов на всех не хватит. В нём простой смертный не воюет с сильными мира сего. И в нём зло имеет свойство уходить от ответа.

Может, поэтому мы выбрали ВИРТУС?..

Дома я обнаружил, что труп Лоцкого и впрямь вынесли: не осталось даже крови. Сбитый дрон тоже исчез. А в стене не было пули, пробившей Лоцкому череп. Лишь дырка в стеновой панели и её сестра в окне могли подтвердить, что мне его визит не приснился.

От недавних злоключений у меня раскалывалась голова, но я всё равно сел в гейм–кресло: во–первых и в главных — из–за Кэсс, ждавшей меня в Убежище, а во–вторых…

Во–вторых, кое–что следовало проверить.