Я чуть не споткнулся, услышав нотки надменности и издевательства в голосе. Седьмая… вот спрашивается, куда пропали все эти вчерашние нотки покорности?

- Хожу и полон сил, как видишь.

Кэйла поймав мой взгляд, только непонимающе склонила голову. Словно перед ней появилась интересная вещь, после её взгляд сместился в сторону Седьмой и она внезапно напряглась, в нынешней хозяйке Призрака вдруг проявилась аура власти, эти серые глаза явно принадлежали не простой пантерочке. И это был явно не добрый знак, странно всё это. Сила и стержень привыкшей повелевать проявила себя внезапно, как протуберанец солнца, которые вдруг вспыхивает на секунду и может мгновенно спалить непозволительно близко приблизившееся тело.

- Кэйла… почему этот раб в одежде, чем он её заслужил?

Девушка внимательно рассматривала парня, пытаясь сама понять, где тот нашел одежду, правда не дорогую, но всё же.

Вернувшись к столу, обнаружил, что внезапно наступила тишина… А вот взгляд Седьмой был странный, в нем чувствовались, как и благодарность, так и гнев, и всё это чередовалось очень быстро и неожиданно. Ладно, посмотрим, что ты скажешь сейчас и смогу ли я погасить эту искру непонятной ненависти.

Встал и, подняв кружку на уровень глаз, смотря на Седьмую произнес:

- Хочу сказать тост. За тех, кому этой ночью было очень хорошо, за тех, чьи тела ласкали руки избранника. За тех, чья девственность ушла тихой походкой, уступив место пришедшей женственности, с которой они обменялись благодарными поцелуями. За ладони, в которых плавилось тело девочки, которая растекаясь как воск, превратилась в порыве страсти дикую, но страстную и извивающуюся самку, которая своими когтями решила пометить мою грудь как свою собственность. За раскалённое лоно, которая с любовью и благодарностью приняло стержень познания вселенной, который в свою очередь помог познать хозяйке этого лона себя женщиной. Моя память сохранит мелодию стона радости и удовольствия, который разносился далеко за пределы этих стен и скорее всего многие девушки до скрежета зубов пожалели, что сейчас находятся не на месте этой счастливицы. Я буду помнить как в порыве страсти и игр, бедные простыни стонали и рвались от нашей любви, а кровать прогибалась, рискуя развалиться и молила о пощаде и как дрожали стены от издаваемых стонов удовольствия, как колыхались груди и торчащие, каменные от возбуждения соски возвышались шпилями над всем телом и требовали ласки и внимания. Как прохладный ночной воздух ласкал обнажённые тела, заставляя двигаться в разы быстрее, поддавшись дикости, не сдерживая своего желания. Как тёплое «молочко» заполняло всё свободное пространство, разбрызгивалась жемчужными каплями по телу, одновременно остужая и ещё больше возбуждая.