— Ага, а здесь мы видим лёгкие. Хм, не атрофированы, но словно бы замерли и не выполняют функцию. Вдох и выдох… Вдох, я сказала! Так, ага. Вдох не запускает работу. Скорее всего объект дышит по привычке, на самом деле не нуждаясь в самом процессе. Неофис, сделай пометку: «проверить, наполнив лёгкие жидкостями: водой, спиртом, кислотой». Сердце… функции выполняет, но биение замедленное, слабое. Как и все органы, сохранившие функционал, сердце пронизывают манатоки и магические цепи. Кровь в сердце такая же тёмная и густая, какую я наблюдала при начале вскрытия…

Я плавала в океане боли. Напряжение энергий в камере было таким, что отказывали даже самые базовые вампирские способности, не требующие специального плетения. К сожалению, сознание теряла я лишь изредка, и когда приходила в себя, тут же обнаруживала, что «осмотр» бенедикты не был сном. Не знаю, сколько он продолжался, но мне казалось, что я лежу на этом жутком столе уже годы.

Кариона сделала ровно то, что обещала: сменив топор на скальпель, она вскрыла меня от горла до паха и начала осматривать вручную, документируя наблюдения при помощи бледного Тьюзака, который явно не был в восторге от происходящего. К сожалению, предварительно вырубить меня, девушка то ли не могла, то ли не захотела. Поэтому процесс собственного вскрытия я наблюдала вживую.

— Так, неофис, эксперимент. Что будет, если я, в соответствии с легендами, проткну сердце осиновым колом, — я почувствовала чудовищную боль и захрипела сквозь стальной кляп, садистка этого словно не заметила, — ага, реакция на нарушение цепей и манатоков присутствует, но ткани зарастают быстро, несмотря на замедленность регенерации остального тела. Либо сердце является важным для вампира органом, и потому такая защита, либо это побочный эффект большого количества проходящих сквозь него потоков маны. Неофис, сделай пометку: «экспериментально проверить важность сердца при помощи обширного повреждения и ампутации». Переходим ниже…

Я наконец отрубилась, и какое-то время бултыхалась в абстрактных кошмарах. Выдернуло меня, естественно, очередным приступом боли. Я раскрыла глаза (до них моя мучительница ещё не успела добраться) и увидела, как девушка разрезает тонким ножом мой кишечник.

— Содержимого нет, — она хихикнула, — что хорошо, ещё не хватало провонять всю комнату.

— Возможно, стоило подумать об этом раньше, пречистая, — раздался слабый голос Тьюзака откуда-то слева.