— Очищение! — послышался голос отовсюду, безголовое тело окутал свет, и оно исчезло, появившись уже стоя возле него.

— Изгоняю! — прокричал Тал, а Син отскочил назад к проходу, но с ужасом понял, что тело осталось на месте. Я прямо видел, как из тела Самонаводяшки выскочила душа, связанная с телом цепью. У души не было маски, поэтому я видел ужас на его лице. Не забываемое зрелище. А потом вокруг него схлопнулся энергетический контур ловушки. Мгновение и Самонаводяшки больше нет. На полу лежит небольшой куб-контейнер.

Послышался вздох облегчения Куцего. Мужик был выжат как лимон. Похоже, эти трюки с бессмертием не так-то легко ему дались.

— Ты победил?

— Нет. Есть ограничения. Эта штука не удержит игрока больше десяти секунд.

— Вы что друг на друге испытывали? — поразился я.

— А что? — недоумевая, спросил Тал, поднимая контейнер.

— Да, так. Еще одни не нормальные.

А Куцый, тем временем, размахнулся и выбросил куб за пределы мемориала. И все!?

— Что будешь делать?

— Будет видно, — усмехнулся он. И тут же послышался вопль Самонаводяшки, наконец-то выбравшегося из ловушки.

— Убью!!!

На этот раз смеялся Куцый. Нашла, блин, коса на камень! Он наверняка, что-то сделал с кубом. Не мог же он просто так его выбросить? Повесил какую-нибудь метку или дот. Хотя у жрецов вряд ли есть что-то подобное. Но он же Менталл.

И в подтверждение этому Тал произнес, сложив ладони, — Воспламенение!

Во тьме засиял белый свет. Такой же как от мемориала. Свет принял форму костра, а внутри него корчился людоед. Теперь вместо дуратского смеха в моих ушах стояли дикие вопли. Но длилось это не долго. Секунды две. Как-то маловато.

— Что ты сделал со мной!? — заревел словно раненый зверь Син. Шкала его здоровья опустилась на одну четвертую.

— Поджог грешную душу, — высокопарно ответил Тал. Пафос нагонять в такие моменты он умел, профессия обязывает.

— Вот гнида! Я тебя покромсаю, — прорычал Син и исчез в темноте. — Думал, если можешь сбивать мои доты и контроль, значит, я ничего не могу тебе сделать?

— А разве это не так? — Тал все еще стоял, сложив руки.

В ответ и темноты донесся только смех. А затем раздался жуткий скрип, черный нож проскреб глубокую борозду на белой колонне мемориала. Тал упал на колени. По всей груди у него была глубокая резаная рана.