– Скабичевский – послышался голос Николашина – Или как там тебя, на выход. Пришли по твоему вопросу люди, пошли в мой кабинет.

– С вещами? – пошутил я, немного удивленный тем, что Вика сначала не побилась грудью о решетки темницы. Она такое любит.

– Как вы мне с этой фразой надоели – сморщился Николашин – Какие вещи, на себя посмотри?

Войдя в его кабинет, я остановился в дверях. В нем сидели два совершенно незнакомых мне человека в широкополых шляпах и одинаковых серых пальто, ладно сидящих на их спортивных фигурах.

– Это кто? – удивленно спросил у Николашина я.

– Не понял? – удивился Николашин – Они сказали, что твои друзья, и паспорт твой притащили.

– Да я их в первый раз вижу – мне стало очень неуютно.

– Ну, как мы вам и сказали – печально отметил незнакомый мне человек – Вот так, милейший Денис Витальевич, и бывает. Светило журналистики, человек огромного таланта, но не знает меры в спиртном. Друзей не узнает, коллег не узнает, жену чуть не убил… Лечение нужно, лечение. Так мы его забираем обратно, в профилакторий?

– Алкоголизм страшная вещь – подтвердил Николашин – Забирайте. Документы в порядке, что уж теперь.

Парочка встала с стульев, и один из них, с улыбкой посмотрел на меня –

– Ну-с, Харитон Юрьевич, вот вы и добегались. Пора, пора, там вас уже заждались.

– Не пойду я никуда – вот сейчас меня проняло не по-детски. Мне стало очень страшно – Следователь, не отдавай меня им, очень тебя прошу!

– Беспочвенные страхи, потливость – покачал головой, все так же улыбаясь, человек в пальто – Сейчас еще начнет говорить о том, что мы его убивать будем или на органы пустим.

– Бросаю пить и курить к чертовой матери – сказал у меня за спиной Николашин – Не приведи господь – вот так же.

Как и когда второй из визитеров успел меня перехватить – я так и не понял. Но сразу понял, что я уже не вырвусь. Руки у него были как поручни в троллейбусе – холодные и твердые.

– Вы уж помягче с ним – попросил Николашин – Больной же человек, несчастный.

– «Чтоб добрым быть, я должен быть жесток» – назидательно сказал улыбчивый, подошел ко мне и резко, до боли, сжал мою верхнюю губу. Рот непроизвольно ракрылся, и он ловко засунул в него что-то вроде резиновой груши – Шекспир, классик. Ладно, мы пошли. Честь имею.

Он приподнял шляпу и, проходя мимо Николашина, ловко сунул ему в карман, стянутый резинкой кругляш купюр.

– Да ладно вам – довольно забормотал Николашин – Я ж все понимаю, не за это же…

– За труды – ответил ему похититель и меня поволокли в выходу.