– Вот и хорошо, – мягко сказал мне Ханнуман, и его рука (или лапа?) мягко подтолкнула меня к выходу. – Вот и молодец. Вот и иди отсюда. И никогда больше не возвращайся.

Дважды мне повторять не пришлось – я быстро преодолел остаток пути из тьмы к свету и выскочил в душно-пряный рай джунглей Юга.

– Ага! – заорал Рыжий, который, к моему удивлению, ничего в данный момент не жевал. – Ну, как мы их всех?

– А как они нас? – Гунтер держал в руках свой доспех, на котором отчетливо были видны три царапины, глубоко пробороздившие сталь. – От меня кузнец в замке скоро прятаться будет! Ну вот не везет мне в последнее время. То одно с доспехом, то другое.

– Так жизнь такая, братка, – Флоси отчищал травой лезвие секиры от потеков черной крови. – Война, понимаешь. Это раньше хорошо было, – закинешь в себя пивка пару кувшинов – и на боковую. А теперь – вона! Как ты там сказал, Гунтер? То одно, то другое? Вот-вот. И что ни день – то что-то новое. Я вот лично эдаких размеров змеюку, как в этом коридоре, никогда не видал до этого. И кровянки такой, как у нее – тоже. Это где видано, чтобы она сразу запекалась на лезвии, да так, что не ототрешь потом? Тьфу!

Флоси смачно харкнул на сталь секиры и начал дальше ее натирать пучком травы.

Назир сидел на траве рядом с братом Михом, смотрел на все это дело с прищуром и жевал травинку. На щеке у него красовалась свежая царапина.

– Братцы, – я отвесил НПС земной поклон. – Спасибо вам. И за то, что помогли, и за то, что живы остались.

– Ну, за последнее – это ты зря, – Леннокс взъерошил рыжие волосы. – Кто же доброй волей помирать-то хочет? Я таких дурней не знаю.

– Не-не, бывают, – ответил ему брат Мих. – Особенно из поэтов или философов, у нас в столице таких хватает. У них вечная неудовлетворенность от жизни, а оттого интерес к ней снижается, и они всякие глупости придумывают. То в петлю лезут, то вены режут. Ущербные люди. А еще они думают, что как только умрут, то немедленно их стихи читать начнут, и следом за этим придет к ним слава. Может, оно и так – но толку-то от этого нет? Ты же сам уже все, откинулся, что тебе с той славы? Чокнутые, одно слово.

– Знавал я одного поэта – Гунтер еще раз печально взглянул на доспех – И вправду – люди нездоровые. Они даже… Как бы так сказать… Они вроде как люди, но не совсем люди. Некое боковое ответвление от рода человеческого.

– А поэты-гномы бывают? – лениво спросил Назир, который сегодня был на редкость разговорчив.

– Наверное, – пожал плечами Гунтер. – Но они точно не смогут повеситься.

– Почему? – поднял голову Флоси.