Дядюшка рухнул на колени.

– Генрих, что ты там говорил про цветок и оранжерею? – спросил у кого-то невероятно язвительный девичий голос, на этот раз на английском. – Напомни?

Никто ничего не ответил.

– Я вижу, что ты усвоил разницу между глупостью и безрассудством, мой сообразительный Эверт Клюге, – одобрительно произнес Старик. – И впредь верно подбирай слова, если же не можешь этого сделать, то просто молчи. А еще лучше – не совершай глупых и безрассудных поступков, в другой раз тебе может повезти гораздо меньше, чем сегодня. Да и всем присутствующим я рекомендую помнить о том, что они сейчас здесь увидели и услышали.

Дядюшка закивал головой так, что та, казалось, сейчас оторвется.

– Ну и хорошо, – Старик так и не снял руки с моих плеч. – Эге, да я, похоже, стал причиной остановки веселья в этом зале? Нет-нет-нет, это не дело. Друзья, сегодня славная ночь, так не тратьте время даром! Танцы, вино, еда, любовь – вот что вам нужно. Стоит ли слушать беседы о смысле слов? Музыканты, что вы стихли? Вы творцы, в ваших руках судьба вечера! Сделайте так, чтобы все в этом зале были счастливы и безрассудны!

Оркестр, было совсем замолкший, немедленно выполнил этот приказ. Взвизгнули скрипки и пары закружились в танце.

– Ну и славно, – одобрительно произнес Старик, и его руки наконец-то покинули мои плечи. – Рад нашей встрече, мой юный друг. И представь мне наконец свою спутницу.

Я улыбнулся и повернулся к тому, кого был бы рад никогда не видеть. Никто не любит смотреть в лицо своему страху.

Глава двадцатая в которой герой либо кривит душой, либо недоговаривает

Глава двадцатая

в которой герой либо кривит душой, либо недоговаривает

Старик был, как всегда, сама элегантность. Черный длиннополый пиджак, черная жилетка под ним и белоснежная сорочка с расстегнутым воротом – вроде бы ничего особенного, более того – даже небрежный стиль одежды, но как это все на нем смотрелось! И боюсь даже представить, сколько стоило.

И никакой бутоньерки, только непонятная блескучая штучка в лацкане пиджака.

– Это Танюша, – я показал на девушку, которая знай только хлопала глазами, ошарашенная увиденным, да на автомате поедала торт.

Хотя, может, и не на автомате – явно нелюбимые ей вишни, которые входили в состав этого кулинарного чуда, она не забывала отодвигать на край тарелки даже сейчас. Впрочем, за «не люблю», «не буду», «не хочу» и «эта сумочка не подходит к этим туфлям» у женщин, как правило, отвечает отдельный, автономный отдел мозга, который не задействуется в иных областях жизни.

А еще я понял, что то ли не помню, то ли вовсе не знаю ее фамилии. Марина, скорее всего, ее называла, но я как-то не зафиксировал это в памяти.