— По слухам, ты его предала, богиня. Спасла несколько душ. Четыре, кажется, — вспомнил старые легенды о допотопных богах. Фиг бы я их знал, если бы не работал в своё время на практике. Нас, прежде всего, заставляли вжиться в мир игры, прочесть описательную часть, легенды, сдать начальнику отдела сценариев зачёт, и только потом нам давали допуск к работе.

— Это официальные враки. Делать мне больше нечего — души спасать. Больше скажу: это невозможно в принципе. Душа получает уроки только сама. Можно иногда спасти текущее тело. Но зачем?

— Мне уже интересно. Кто и зачем пустил официальную дезу? Какова правда?

— Правда… Прозаична она, правда. Можно бы сказать, что мы власть не поделили. Но это слишком громко сказано. Есть мужские дела, есть — женские. Когда муж начинает жене давать ценные указания на кухне — жена праведно возмущается. Кащей вздумал учить меня обращаться с трупами. Я учила людей их сжигать. Душа к этому моменту ещё крутится возле трупа, ещё не решается лететь ко мне. Если труп сжечь, то душа отбрасывает глупые колебания и летит ко мне, как положено. А я её отправляю в Навь, на перерождение. Если труп закопать, то слабые души, трусливые, могут задержаться весьма надолго. В этом нет ничего хорошего ни для них, ни для живых. Не то, чтоб я куда-то спешила, — богиня тяжело вздохнула, — их оприходовать. И мне они не особо нужны. Но работа — есть работа. Порядок должен быть во всём. А Кащей предложил закапывать. Тогда мы устраиваем проверку, фильтруем эти слабые души. И даём им дополнительный урок в виде привидений, или немёртвых. Я не сочла этот опыт ценным для душ, а Кащей настоял на своём. Зародил новые ритуалы у людей. Я психанула, устроила скандал. Мы развелись. Нет, разошлись. Живём отдельно. Он играет своими костяными солдатиками, а я делаю дело. Может, каждый из нас рад бы вернуть былые времена, но гордость у нас знаешь, какая?

— Догадываюсь. Божественная.

— Злой ты. — Богиня вытерла уголок глаза, видно, соринка попала. — А официальную клевету пустили жрецы. Им так сподручнее народ дурить: ценность жизни навязать. А жизнь — не ценность. Она — урок. Урок ценен, когда выучен, а не отсижен.

— Мудра ты, Марена. Благодарю за доверие. Не каждый обладает силой, душу открыть. Мы это ценим. Теперь о Кащее. Мы будем у него в гостях. Я скажу тебе честно: не знаю, как там оно сложится. Скорее всего, я его убью. Может быть, он меня убьёт. Но есть и третий вариант. Вот на этот случай, дай мне от тебя вещь. Какой-нибудь пустяк: без призовых свойств. Что-то, что покажет Кащею, что ты помнишь его, и всё ещё любишь.