– Нет, благодарности никто не отменял, – почесал затылок целитель. – Но главное, что нужно знать – здесь все свои. Все мы помогаем друг другу и не требуем за это что-то взамен. Прямо по Марксу. Коллективная собственность, коллективный труд, коллективные решения и, соответственно, коллективная ответственность.

– И женщины, стало быть, общие? – спросил я.

– Мы же не стали варварами какими-то, – снисходительным тоном ответил на это Роман. – Общие женщины – это признак того, что женщина – это вещь, а у нас же…

– Но женщина – вещь! – воскликнул я с негодованием.

– Будь добр, сними-ка ты маску, – попросил Роман.

– Лишь когда нужным сочту, – покачал я головой. – Мне лестно и благоприятно узнать, что в ваши умы демократия корни пустила… Но неприятно узнать, о неслыханность, что жёны – не вещи! Хорошенько подумай, целитель. Я же покинуть тебя принуждён.

Нет, подумать только… Женщина, равная в правах с мужчиной! Пха!

– Постой! Дай я усилю тебе регенерацию! – придержал меня Роман, после чего посмотрел на дверь. – Ани, ты следующая!

– Хорошо! – донеслось оттуда.

Роман положил ладони мне на грудь, после чего закрыл глаза. В грудной клетке зародилась теплота, стремительно распространившаяся оттуда во все стороны, до макушки и до пяток.

Не почувствовал особой разницы, но стало приятно осознавать, что теперь мой организм даже не почувствует последствий радиационного облучения.

– Вечером ещё раз зайдёшь, надо усилить эффект, – произнёс Роман, отступая на шаг. – И спасибо тебе за то, что ты делаешь ради нас.

– То есть несусветная мелочь, – пожал я плечами. – Достойно ли мужа принять благодарность за то, что стезя его?

Роман не ответил, лишь подошёл к бабушке и приложил к её голове обе ладони.

Без разрешения, зашла Ани, я хотел было высказать ей за это, но сдержался. Не стоит портить отношения с ней только за то, что её отец не уделял достаточно времени воспитанию.

Молча выхожу из лечебно-профилактического кабинета и иду на улицу.

– Воин, будь добр, угости сигаретой, – попросил я стоящего у урны дядьку с ружьём-вертикалкой.

Мелкашка, тридцать второй калибр, что не совсем серьёзно. Если, конечно, не стреляют тебе в лицо.

– Угощайся, – протянул дядька пачку «Беломорканала».

– Благодарю, – взял я сигарету и закурил.