Ноэль не выдержал и расхохотался. Его заливистый смех облетел зал, уносясь вверх, под круглые своды, залетая в темные коридоры наверху, где лежали, истекая кровью, пойманные демоницы.

— Нет-нет-нет, — улыбался он, мотая ее кукольную головку, натягивая волосы так, что она морщилась от боли. — Правда насчет тебя знаешь в чем? Что ты была демоном с самого начала. И я уверен, что ты спала с Джорджем, прекрасно зная, что он твой отец… Только поэтому ты с ним и спала. Потому что ты гребаная извращенка.

Демон в Мирилет вновь пересилил, и она промурчала сквозь боль:

— Это вроде ты засовывал свой язык мне в зад…

Он рывком дернул вниз, заставляя ее выгнуться, и приложил лезвие ножа плашмя к ее губам. Девушка забила руками и ногами, пытаясь вырваться, царапая его острыми когтями, безумно вытаращив глаза, которые, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Тогда он вывернул сначала одну ее руку, затем вторую. Пухлые, соблазнительные когда-то губки стали плоскими и красными, шипели, словно мясо на сковороде, и запах источали соответствующий.

— Ноэль… — слышал он голос Лаурен позади, но она не знала, что он чувствовал. Ведь это самое страшное, когда мысли раздваиваются, когда ты и не хотел изменять любимой женщине, и все же с наслаждением упивался роскошным телом, к тому же еще и демона. Когда ты своими руками выкопал яму, и сам же в нее прыгнул.

Горячее лезвие с шипением легло на гладкую щеку Мирилет. Он провел им под носом, на другую сторону, возле глаз, оставляя след из вздувшейся волдырной кожи, опаленной и мертвой.

Паладины и игроки с ужасом наблюдали эту картину. Диора с легким прищуром, стараясь не выдать непроизвольную жалость к девушке; Лаурен с перекошенным лицом, разрываясь между противоречивыми чувствами от удивления жестокости мечника, от еще не прошедшего шока со сцены, когда он стоял с напряженным членом, по основание вогнанным в задницу Мирилет, от постыдной радости, что Мирилет наконец-то наказана. Лишь Нокк и Лоран’Тэйк тихонько улыбались, глядя на смятую болью и ожогами физиономию демоницы, чьи слезы, натыкаясь на опаленную кожу, тут же высыхали; первый от пережитого недавно опыта, второй в силу врожденного садизма.

Он завернул последний штрих, превратив идеальное недавно лицо в сплошное месиво дымящегося мяса. Мечник и не заметил, как истошные вопли девушки, под конец перешедшие в тупое мычание, совсем стихли, и она потеряла сознание, не в силах выносить муки. К его сожалению, даже после проделанного лицо ее по-прежнему сохраняло какой-то шарм. Отпустил голову, безвольно упавшую на пол, и потянулся ножом к промежности.