За дверью был короткий коридорчик, миновав который, я повернул налево и оказался в большой комнате, освещенной аккумуляторным фонарем, направленным в потолок.

Сразу за фонарем, в обтянутом тканью кресле, непонятно как уцелевшем после всего, выпавшего на долю этого района, сидел Фрай. Его умиротворенная поза резко контрастировала с перекошенным от боли лицом и выпученными глазами. Еще более жутким было то, что лицо это смотрело на нас с не самого привычного ракурса: голова инженера покоилась у него же на коленях, придерживаемая сложенными сверху руками.

На стене за обезглавленным инженером жирными, кровавыми мазками было выведено:

Алтай! Он – на твоей совести! Баба – следующая.

Скульптор.

Глава 27

Глава 27

Земная Федерация, система Ориона. Планета Рапсодия, третий сектор Серой, условно-безопасной зоны Полигона. Жилые кварталы, окрестности зоны высадки. Рынок.

Мне пришлось несколько раз прочитать эту короткую фразу, чтобы понять, о чем речь, мозг врубил защиту и отказывался осмысливать прочитанное. А когда все же осмыслил, я ощутил, как меня затапливает ярость и ненависть…

– Тихо, Алтай. Успокойся. Он этого и добивается – чтобы мы взбесились и наделали ошибок. Тихо. Выдыхай. – Дис неслышно подошел сзади и положил руку мне на плечо.

В этот момент из-за старого одеяла, закрывающего вход в соседнее помещение, послышался странный звук, усиленный акустикой подвала. Мы переглянулись, и, подняв оружие, медленно приблизились к проему. Дис резко откинул полог, я взял проем на прицел, и врубил фонарь на арбалете. Луч заплясал по стенам, осветив нечто странное и бесформенное, сгорбившееся в конце комнаты. Я присмотрелся, и ощутил отчетливый рвотный позыв.

У стены стоял на коленях голый по пояс человек. Туловище сильно наклонено вперед, от падения его удерживали лишь неестественно вывернутые назад руки, привязанные за запястья к проходящей по стене трубе. Спина же…

Я сглотнул, стараясь подавать тошноту.

Бедолагу будто освежевали. С того места, где я стоял, было хорошо видно оголенный позвоночник, от которого неведомый выдумщик с филигранной точностью отделил ребра и вывернул их наружу, на манер крыльев. Сходства с крыльями добавляло что-то, сильно напоминающее человеческие легкие, натянутые на топорщащиеся ребра, и наброшенные сверху лоскуты кожи, срезанные со спины. На стене над жуткой скульптурой была еще одна надпись: