Схема не обманула, а навигационные качества Элис были выше всяких похвал. Еще сто метров, резкий поворот тоннеля – и мы, тяжело дыша, остановились перед тяжелой металлической дверью, преградившей проход. Дьявол, как, оказывается, непросто бегать под землей! А так и не скажешь!

– Это оно? – бока подоспевшего Эвереста вздымались, как у жеребца после скачки, лицо в поту, взгляд безумный… Да-а, в его снаряге, еще и с пулеметом, бегать – удовольствие сомнительное, как бы там ни были прокачаны мышцы. Сочувствую.

– Оно, да, – я с мрачным видом смотрел на дверь. Такой подлянки я не ожидал.

Тяжелая дверь была снабжена кремальерным затвором, на котором, блокируя механизм, висел большой навесной замок. Простой и грубый, мощный и несокрушимый. С толстенными дужками, пилить которые, даже если найдется чем, придется не один час.

– Кажется, у нас проблемы… – пробормотал я.

Твою мать! Столько пройти, едва не сдохнуть в зубах морфов, чтобы быть остановленными стальной хреновиной из тьмы веков, повешенной здесь каким-то рачительным завхозом?

– Где проблемы? Вот это? – Эверест усмехнулся. – Отойдите в сторону и пасите коридор.

Подойдя к двери, командир группы порылся в одном из подсумков, достал оттуда патрон, и, оттянув затвор, вложил его в дробовик.

– Сезам, откройся! – буркнул Эверест, упер ствол дробовика в замок, и, отвернувшись, нажал на спуск.

Выстрел ударил по ушам, что-то бряцнуло, я обернулся и увидел упавший на пол искалеченный механизм.

– Сегодня у нас день открытых дверей, – мрачно пошутил командир, берясь за колесо затвора. Эверест напрягся, дернул, и колесо, скрипя, закрутилось. Ну, по крайней мере, мы можем быть уверены, что ксеносы внутрь не забирались. Навряд ли они замок на место вешали бы.

– Готово. Давай, умник, иди, смотри, что там включать надо, – позвал меня Эверест, отходя в сторону и вновь берясь за дробовик.

– А почему я? – забросив «Прометей» за спину, я направился к дверям.

– Потому что у нас, как в армии. Знаешь, что там инициатива с инициатором делает? – странно, но командир группы еще находил в себе силы шутить. Или это он так успокаивается?

Шагнув через порог, я включил фонарь и обвел его лучом помещение.

Довольно большая комната, квадратов тридцать, наверное. Левая стена уставлена вертикальными прямоугольниками аккумуляторов, от которых тянулись толстые кабели, исчезающие в распределительном щите с примитивным механическим рубильником. Ну, правильно. Чем проще – тем надежнее.

У правой стены стоит стол, на нем – кейс с инструментами и продолговатый металлический ящик, с экранированным кабелем, спускающимся с потолка и исчезающим под кожухом. Я направил на него луч фонаря, осветил маркировку на крышке и довольно кивнул.