— Да, Евгенич, видимо не врут газеты, и ты правда любишь издеваться над маленькими феями, — сидя в кресле Августа, потягивая что-то из стакана и одной рукой листая свежую газету глумливо произнес Татарин.

— Газеты вообще никогда не врут, — не заостряя внимания на подколке безразлично ответил Олег, — а куда наш приятель делся?

— Номер два сейчас встречает нужного тебе чиновника, — пригубив пойла пояснил Татарин, — ужин подготавливает для твоего важного разговора.

— Это хорошо, — Олег присел на диванчик, бережно уложил малую на мягкий подлокотник и достав из сумки блокнот и карандаш быстро принялся накидывать какой-то набросок.

— Олежка, не хочу тебя отвлекать от важных дел, — перелистнув страницу газеты, спокойно и деловито произнес Татарин, — но впредь, прежде чем распоряжаться судьбой моих рабов советуйся со мной. У меня на второго были свои планы. Да у меня для него целая карательная программа была заготовлена. И если бы он тебе не был так нужен…

— Я тебя понял, — не отрываясь от рисунка, ответил Олег, — но поверь моему опыту твоего бывшего раба. Страх и боль — это не самый лучший мотиватор. Куда полезнее показать олуху сладкий пряник. Он сам будет стараться и рвать жилы. Вот и Август получил подобный мотиватор. И заметь, ты от этого отнюдь не потерял.

— Не потерял, — согласился бывший комбриг, — но мое чувство высшей справедливости не удовлетворено. Номер два сделал мне больно.

— Я тебя понял, Ген, но мне очень нужны его связи и возможности. Ты бы лучше подумал, кого еще можно себе в рабы захомутать. Если учитывать, что тебе теперь прислуживают сильнейшие джины, заклинание оказалось очень впечатляющим.

Татарин как-то злобно ухмыльнулся собственным мыслям:

— Вообще, я подумывал наказать Птаха, — Татарин достал из-за пазухи колечко и нацепил его третьим на один из свободных пальцев недавно отращённой руки, — а еще можно тебя моим рабом сделать. Хотя рабы что из тебя, что из Птаха так себе, — с явным скепсисом припомнил Генка.

— Вот именно, — с каким-то облегчением согласился Олег, — тебе нужен такой раб, чтоб от одного только вида страшно становилось.

— А мои синюшные приятели недостаточно страшные?

— Генка, ты всегда был тугим на голову, — не отвлекаясь от рисования и не обращая внимание на суровый взгляд бывшего комдива признался наш герой, — я тебе сейчас говорю о реальных монстрах способных порвать даже твоих синюшных приятелей.

Гнев из взгляда Татарина пропал, сменившись заинтересованностью:

— И что же это должны быть за твари, раз ты их считаешь страшнее джинов?

— Уберы, — спокойно пояснил Олег, — до недавних пор этих чудовищ никто осилить не мог.