— Здравствуйте, — раздалось из полумрака прямо перед ней.

Женщина подняла опухшие глаза на стремительно проплывший мимо ученый профиль Федора Николаевича Сорокина.

— Здрась…

Она едва успела раскрыть рот, изобразивший моментальную улыбку, чтобы поприветствовать, но профессор, уже заняв весь дверной проем, одной рукой держась за дверь, другой — за косяк, лицом к Анастасии, холодно бросил:

— И до свидания, — и хлопнула дверь палаты.

Светодиод на электронном замке в двери, за которой беспомощно лежал ее мальчик, ее добрый и милый Саша, из зеленого превратился в красный. Цвет запрета. Проход закрыт. Теперь даже для нее, любящей матери, нет возможности быть рядом с ним в этот момент.

Что они делают с ним по ночам? Почему не допускают?..

Две недели назад торжественно-взволнованный голос медсестры сообщил Анастасии, что Сашу посетило сознание. Нет, он не просил воды, не интересовался сегодняшней датой, не говорил, что хочет увидеться с мамой. Его не интересовало место, в котором он находился и как сюда попал. Анастасия Петровна, все не так просто. Он даже не открывал глаза. Анастасия Петровна, из комы нельзя выйти вот так сразу и тут же начать обзванивать родственников с радостным восклицанием: «Я вернулся!». Саша только произнес несколько звуков, а затем снова ушел. Но это очень большой прогресс! Вам повезло, что профессор Сорокин выбрал для эксперимента именно Александра…

Дальше Анастасия Петровна уже не слушала. Вся неделя — сборы, заявление на отпуск, звонки друзьям и родственникам, покупка билета, вокзал — сгустилась быстрым туманом, из которого она выскочила на всех парах мчащего Анастасию поезда в Ростов-на-Дону. Неужто он снова будет ходить и разговаривать? Неужели он наконец-то услышит и поймет ее?..

Она вылетела из вагона и моментально очутилась в парадной НИИ. Федора Николаевича она прождала лишь пару часов на скамейке у кабинета. Что такое два часа рядом с двумя годами ожиданий хоть какого-то признака жизни?!

Но за шесть дней, проведенных в палате, Анастасия Петровна так и не была вознаграждена. Саша оставался нем и бездвижен; Федор Николаевич становился все мрачней и недоброжелательнее по отношению к несчастной матери. Женщина падала духом, но отрывать ее от сына приходилось силком. Кто у нее есть кроме него? Тем более, здесь, за пять тысяч километров от родного села, в чужом и огромном городе. Любимое, известное до мелочей, хоть и притворившееся безжизненной куклой в паутине проводов и трубок, тело ее мальчика намного предпочтительней соседей дешевого хостела.