- Еб…ни из Цоя что-нибудь! – Радушно предложил мне выше обозначенный Пиксель.

- Нее, - Не отрывая морду от стола, запротестовал Серега и поднял руку вверх, - Раммштайн давай!

То ли пара глотков вина сделали свое дело, то ли на то был рассчитан интерьер, но со своего места я видел королей со свитой в образе мутных силуэтов, подсвеченных пламенем камина. Слева от Кранаджа судорожно дернулся Рыжий:

- Не надо Раммштайн, госпожа! Мы все погибнем!

Ну, допустим не все… - размышлял я, - только те, кто меня выбесил. Может это и есть вариант прохождения? Сожгу всех нафиг, а друзья потом загрузятся…, и скорее всего, найдут меня затыканного копьями…. Спалить весь замок вместе с Агрином мне едва ли удастся, а войско Кеола, вставшее лагерем под стенами замка, точно посадит меня на мечи. И мне еще повезет, если это будут обыкновенные мечи, а не…

- Миледи,

Я обратил взгляд к Нартагойну, который удивительно отличался от всей собравшейся публики. Его зеленые глаза игриво блестели, а на губах была спокойная, аристократическая улыбка. Вино или мое воображение легко отделили его от мерзавцев, восседающих рядом и, следуя заветам моего препода по музыке, я сосредоточил все внимание на единственном человеке, для которого планировал сыграть.… Знаю-знаю, это чертовски странно! Наверняка во мне опять проснулось что-то от Санрайз, а усыпить ее обратно чарующими звуками панк-рока мне не позволяло скудное оборудование. Панк-рок на лютне, твою мать! Вернусь домой, буду осваивать новый жанр.

Я поднял лютню, все так же глядя в глаза Нартагойна и как-то абстрагировавшись от окружающего шума, тронул струны, по привычке крутанул колки и извлек первые ноты. Окружающий антураж сам напрашивался в очередной раз вспомнить старую добрую Мельницу, а что-то неведомое, зародившееся в моем подсознательном женском естестве выбрало песню – «Голубая трава». Я честно старался сосредоточиться на единственном слушателе, но пропев первые куплеты, не мог не задуматься о последствиях выбора подобного репертуара.… Запилив какое-то средневековое соло на древнем инструменте, я бросил взгляд на друзей и застал Серегу с двумя поднятыми бровями и приоткрытым ртом. Удивительно, но следов былой злорадной усмешки я не обнаружил. Андрей поймал мой взгляд своим пьяным прищуром и выставил руку с поднятым большим пальцем. Вся остальная компания, включая стриптизеров-скабенитов, таращилась на меня как на ожившего идола, кто-то пытался аккомпанировать мне на кухонной утвари, разной степени наполненности. Главный сюрприз ожидал меня, когда я посмотрел на Кеола. Он рыдал! Эта картина заставила меня снова задуматься о реальности происходящего. Безусловно, у меня было море причин считать, что я оказался в игре, но, черт возьми, может это какой-то совершенно самостоятельный мир? Я бы мог развить эту мысль и может догадаться до чего-то важного, но пришло время последнего куплета, и я сбился с мыслей. Благо институт психологии отлично пролечивает страх публичных выступлений, а учитывая, что я теоретически выступаю перед ботами, меня вообще не заботило их мнение. Как и прежде, я полагал, что даже если бы я спел им Земфиру голосом пьяного Высоцкого, аплодисменты бы не сильно отличались от тех, каким одарили меня сейчас.