– Что-то случилось, маленькая? – осторожно спросил он. – Рассказывай, не стесняйся.

Я провела носом вдоль его шеи, жадно вдохнула, потом, чуть-чуть отстранившись, посмотрела ему в глаза и призналась:

– Просто сейчас поняла, что я тебя люблю!

Он молчал несколько секунд, лишь по широко распахнувшимся засветившимся глазам я поняла, что он чувствует.

– По-взрослому? – спросил хрипло, но с наигранно-недоверчивой смешинкой.

Такой реакции на заветные слова я точно не ожидала. Нахмурилась и шлепнула его по плечу:

– Конечно!

Поль сгреб меня в охапку, поднялся на ноги и понес в спальню.

– Цыпленок, не хмурься. Сегодня на прогулке я понял, насколько моя роза еще юная, щенок совсем.

– Ты уж определись, любимый, роза тебе досталась, щенок или домашняя птичка. А то вдруг чуть округлюсь и на куриные окорочка перейдешь, а это, честно сказать, не самое ласковое прозвище…

Его утробный грудной смех отозвался у меня внутри жаркой волной желания.

– Тогда, любимая – будет в самый раз, – касаясь моих губ, проказливо выдохнул Поль, укладывая меня на спину.

– Принимается, а то стал бы покойным американским президентом, – проворчала я, потянувшись к его одежде, скрывающей стальную мощь любимого оборотня, чтобы содрать.

Нависнув надо мной, Поль немного оторопело приподнял брови:

– В каком смысле?

– В переносном, но очень ласковом. Прямо таком же, как цыпленок, – улыбнулась я.

И пока муж соображал, о чем речь, быстро сняла с себя брюки и свитер. Стоило моему второму размеру немного оголиться, он потерял интерес к поиску смысла в шутке.

Так нежно Поль еще ни разу меня не ласкал. В какой-то момент замер, посмотрел мне в глаза. Я не столько заметила, сколько ощутила, что его волк очень близко подобрался к «поверхности»: голубые глаза сузились и засияли. Прихватив мой подбородок пальцами, вглядываясь мне в глаза, он глухо произнес:

– Ты моя, я люблю тебя!

Я вздохнула, глубоко и свободно, не чувствуя неловкости или «пустоты» внутри. Меня переполняли эмоции и чувства: