Лишь небольшая доля людей не готова была принять «роботизацию» человечества, отказ от свобод и права выбора. Лидеры оказались умнее, осознав, что бороться с этим оппозиционным движением бесполезно. Рационалисты выделили им специальные зоны, в которых не работали новые законы. По сути, там можно было делать, что хочешь! Был заключен мирный пакт, что новое единое правительство не будет навязывать им свои ценности, а бунтари, в свою очередь, будут сохранять мир и не мешать жить людям в рационалах. Была также достигнута договоренность, что каждый человек вправе сам выбирать, где ему жить, и имеет право пересекать границу, полностью подчиняясь правилам того места, где находится. Рационалисты закрутили гайки, и попасть к ним стало не так-то просто. Оппозиционы не требовали абсолютно ничего. Романтика свободы тянула в свободные зоны все больше и больше молодежи из рационалов, со временем сформировав окончательный вид оппозиционов как единой зоны. Так и прижились названия. Оппозиционы – выделенные сектора оппозиционеров, которые со временем все же написали свои законы, намного более путанные и дающие больше шансов проявить себя и свои чувства. Появилась и армия роботов, как у рационалистов. Конфликты полностью закончились, и мир наконец обрел долгожданное спокойствие. Уже четверть века все люди имеют право перемещаться между зонами по всей планете. Государственные границы стерты, есть только оппозиционы и рационалы – объединенные зоны рационалистов.

* * *

В общем, если говорить кратко, меня воспитывали в полной гармонии, прививая порядок во всем. С детства мне доказывали, что эмоции и свобода воли несут разрушение. Себе и окружающим. Я верил. Ведь так просто жить и делать все, что говорят. А можно и ничего не делать, но получать бесплатный ежемесячный набор самого необходимого. Иногда даже вставать с кровати не было смысла. Передашь пару мыслей по провизору, получишь в ответ пару фильмов, несколько сообщений от приятелей, и рекламу на закуску – прямо в недра мозга. Потом погрузишься в канал, транслирующий производство новой модификации самолета. Ты переживаешь все: жар цехов, холод ветров, жуткий гул турбин, но находясь на месте. Весь мир в твоей голове! Больше ничего не надо. Так я и жил. Скорее, существовал.

В двенадцать лет я испытал шок, когда старшая сестра Лейла, которой было всего шестнадцать лет, сбежала в оппозицион и не вернулась. Мы, по крайней мере, знали, что она жива. Иногда она посылала матери скупые сообщения, пытаясь скрыть в них эмоции.

Зачем она это сделала? Тогда я никак не мог этого понять. Как можно променять идеальную жизнь на безумие? Я слышал о других людях, которые сбегали. Кто-то возвращался, кто-то нет. Отец уверенно твердил, что в оппозиционы переезжают только психически больные люди. О сестре он молчал. Эта тема стала запретной в нашей семье. Мы как будто забыли, что она когда-то существовала. Нерационально переживать за дочь-предательницу.