— Лис… он бы выкрутился, — прошептала Джей. — Выкрутился, понимаешь? А я обещала тебе, что убийца Теренса…

— Я сейчас не о Вэрде говорю! — казалось, что каждое новое слово Джей еще больше раздражает напарника. — Я спрашиваю тебя, как ты посмела отправиться с этой мразью в лес одна? Как ты посмела стоять и ждать смерти? Ты думаешь, что после потери брата — твоя смерть сделала бы меня счастливей?

— Ты не понимаешь, — Джей втянула голову в плечи, чувствуя, как ладони Логара скользят вниз по ее рукам. — Я его убила.

— И что? — сердито спросил Лис, немного остывая. — Он это заслужил.

Стало смешно. Комок в горле никуда не исчез, и Джокер понимала, что если она сейчас рассмеется, то смех быстро перейдет в рыдания.

— Лис… я убила человека… я утопила его в болоте, понимаешь? Из мести. Теперь мой единственный путь — виселица.

Напарник внезапно застыл. Его лицо смягчилось.

— Ты все сделала правильно, Джей. Дирн свел Вэрда с ума своими туманами. Именно Дирн превратил его в жестокого убийцу, который не остановился ни перед чем, чтобы покинуть его. Убийцу с хорошими связями в столице. Ты права: в конце концов, он бы выкрутился. И возможно, вновь бы убил. Я не дам тебе отправится на виселицу из чувства вины. Ты все сделала правильно. Запомни это.

— Лис…

— Твой напарник прав, — подал голос молчавший до этого Себастьян. Он стоял позади нее так близко, что она чувствовала исходящее от него тепло, а его руки лежали на ее запястьях, не прикасаясь к обнаженной коже. — Ты все сделала правильно, Джей.

— Я убила его… хладнокровно… я у…у-убил-ла его… — Джей с ужасом обнаружила, что ее трясет не от ужаса, а от рыданий. Слезы обожгли глаза. — Я ни-ничем н-не отлич-ч-чаюсь от него-о-о, почем-му вы д-двое эт-того не пон-нимае-те… Я-а-а-а…

Логар развернул ее и крепко прижал к себе. Уткнувшись в ворот его рубашки, Джей на миг застыла, а потом разрыдалась в полную силу, отпуская себя и давая волю слезам. Вцепившись в Себастьяна, она выла в голос, отдавая непомерную дань своей глупости и упрямству.

Слезы коснулись ее глаз впервые за два года.

И их уже нельзя было остановить.

Она рыдала на плече Логара, и сквозь рыдания говорила о своей никчемности и жестокости. О том, что она заслуживает смерти, о том, что она недостойна любви. О том, что она ничем не лучше Вэрда, сошедшего с ума от невозможности покинуть город-на-болотах. О том, что она совершила ошибку, когда думала, что имеет право его судить. О том, что она сама, кажется, сошла с ума, узнав, что Вэрд, пусть и развенчанный, но бывший возлюбленный, оказался тем самым убийцей.