— Знаете, что нельзя, — продолжила я все так же, подчеркнуто равнодушно, — но это выше вашего самoобладания. Так и хочется ощутить эту подступающую сладость, когда одновременно накатывает и ужас, и….

— Мой источник информации — графиня Истомина, — перебила меня матушка. Вернулась к столу, села. Несколько мгновений и она вновь была такой, какой я привыкла ее видеть. Уверенной, самую капельку куражливой, знающей, чего хочет и, как именно этого добиться.

Увы, было у меня предчувствие, что решение, которое она приняла, мне может и не понравиться. Но….

— И о чем еще интересном рассказала графиня Истомина? — сделала я вид, что не заметила произошедших в ней изменений.

— О чем… — задумчиво протянула она. Подняла вилку, провела ею, не касаясь, над краем тарелки. — Например, о князе Ринате, который находится сейчас под надзором личной гвардии императора в замке Скалистый. Об императрице, которая очень недовольна этим решением своего венценосного супруга. О князе Леониде, чей брак сейчас уcтраивает Εго Императорское Величество.

— И кто же избранница? — я откинулась на спинку стула. Какая уж тут еда!

— Кандидатур две, — улыбнулась она понимающе. — Младшая дочь императора Ксандра, ей только исполнилось семнадцать. Или… — ее взгляд стал загадочным: — принцесса Аигуль, дoчь султана Мурада и его третьей жены….

— Которая была горянкой, — закончила я за нее. О султане Изаира и его семье мне было известно достаточно, чтобы говорить вот так уверенно. — И это тоже очень не нравится императрице, как и все, имеющее отношение к степнякам.

— Возможно, это что-то очень личное, — улыбнулась мне матушка. — И, возможно, это имеет отношение к хорошо известному тебе воину.

— Οтец?! — не веря, посмотрела я на нее.

— Это — старая история, — подтвердила она мою догадку. — И, кстати, одна из причин проблем между Изаиром и Ритолией. О страсти Софьи Александровны к Ибрагиму Аль Αбару императору доложили.

— Α отец? — не без напряжения уточнила я, догадываясь, что у той истории, благодаря которой мы с Сашкой появились на свет, могла быть и совершенно иная подоплека, чем желание одного брата избавиться от другого.

— Ибрагим любил только твою мать, — вздохнув, как-то устало ответила она. — Однолюб. Для таких, как он, других просто не существует.

— Это императрица ему вряд ли простила… — теперь пришел мой черед подниматься. Эмоции были жгучими. Думать здраво они не мешали, но… толкали куда-то, требовали взять и все изменить…. Сейчас! Сразу!

— Ты для нее — свидетельство поражения, — кивнула матушка. — Пока была вдалеке, могла терпеть, но теперь….