– Как ты оказалась в моей комнате? – он наконец смог сформулировать хотя бы один правильный вопрос.

– Я пришла предупредить тебя,– голос Амриты дрожал, словно она была готова расплакаться. – Лике грозит опасность. Марика угрожала её убить. Наверное, теперь она и меня убьёт.

– Ну вот и разгадка,– устало подумал Вертер. – Всё-таки моя девочка действительно погибла из-за меня. Оказывается, любовь может быть настолько беспощадной, чтобы толкнуть влюблённую женщину на убийство.

– Что теперь будет? – едва слышно спросила Амрита.

– Прости меня, милая,– Вертер поднялся и обнял девушку за плечи. – Я был не в себе.

Он погладил девушку по головке и поцеловал её в макушку, совсем невинно, по-братски. Однако она резко скинула его руки и отскочила в сторону.

– Ты второй раз ломаешь мою жизнь,– в её голосе было столько боли, что у Вертера по спине побежали мурашки. – Теперь мне остаётся только умереть.

Амрита метнулась к прикроватной тумбочке и рванула на себя выдвижную полку. В её руке матово блеснул пистолет. Несмотря на нелепое одеяние, путавшееся в ногах, реакции Вертера хватило, чтобы обезоружить самоубийцу. Лишившись оружия, девушка бросилась на кровать и разрыдалась. Вертер присел на краешек и принялся утешать бедняжку. Он гладил её по волосам и говорил без остановки. Слова сами лились нескончаемой рекой, а мысли совратителя невинных девушек унеслись далеко. Перед его глазами стояло лицо Лики. Он принёс смерть своей любимой, а теперь ещё и его бывшая возлюбленная чуть не умерла из-за него. За что же ему всё это?

Амрита перестала плакать, она перевернулась на спину, и Вертер снова оказался в плену её гипнотизирующего взгляда. Он чувствовал, что его затягивает, как в трясину, но барахтаться не хотелось, усталость навалилась на него стопудовой гирей.

– Это ничего не меняет,– спокойно проговорила Амрита. – Мой позор можно смыть только кровью.

Вертер промолчал, фрустрации юной индианки, воспитанной в старых традициях, были ему не близки. Прежняя Дэвика над подобными закидонами только посмеялась бы. Пафос Амриты вызвал у него невольную улыбку. Однако следующие слова его бывшей возлюбленной стёрли эту улыбку словно мокрой тряпкой.

– Твоей или моей,– чётко произнесла девушка.

Вертер недоверчиво наклонил голову и всмотрелся в её лицо. Нет, она не играла. Лицо Амриты было серьёзным, даже каким-то торжественным. Слёзы высохли, глаза горели ненавистью.

– Ты поклялся,– отчеканила она. – Твоя жизнь принадлежит мне, и я её забираю.

Вот такого Вертер не ожидал. Двадцать лет назад он действительно пообещал своей возлюбленной, что убьёт себя по первому её требованию. Но клятва была дана совсем другой женщине, да и сам он был тогда совсем другим человеком. Вот только можно ли эти соображения счесть достаточными, чтобы нарушить своё слово? В Амрите жило то же самое сознание, что и в Дэвике. Хотя Вертеру очень сложно было представить, чтобы Дэвика когда-нибудь предъявила права на его жизнь.