Пользуясь этой паузой, звоню Арсену. Он рассказывает, что час назад выехал в Лондон, очень волнуется за Дину, которая с обеда не отвечает ему. Лгу ему, что с ней все в порядке, и она сейчас в магическом салоне с клиенткой, поэтому не может говорить. Сын мне верит и успокаивается.

Наконец мы добираемся до бара. Америго входит первым, я иду следом, внимательно оглядываясь по сторонам. Атмосфера здесь такая же, как в любом другом подобном заведении страны. Запах пива, хохот, грубые шуточки, трансляция какого-то хоккейного матча по телевизору. Единственное, что бросается в глаза, это стены, украшенные картинами, с изображениями волков. Они разные — большие и маленькие, волки по одиночке и стаей. И настолько мастерски, что сдержать восхищение трудно.

— Живуч… — говорит бармен, увидев Америго. Заканчивает вытирать стакан, ставит его на стол, отбрасывает в сторону полотенце, явно готовясь к атаке. Шум в зале мгновенно стихает, все смотрят на крепкого мужика за стойкой и моего брата, с губ которого не сходит наглая усмешка.

— Я хочу поговорить с твоим вожаком, — глядя ему в глаза, говорит Америго.

— Только после того, как станешь трупом, — перемахивая через стойку и подходя в плотную к вампиру, зло скалится бармен. — Я его позову, чтобы поднять ему настроение.

— Может, для начала его мнением поинтересуешься? — предлагает Америго. — Я ведь не просто так пришел, а по делу.

— Ты либо наглый без меры, либо безмозглый, — собеседник брата багровеет, жилы ходуном ходят на его мощной шее.

— Либо в ситуации, из которой нет выхода, — выныривая откуда-то из темноты, говорит мужчина лет сорока. У него длинные черные волосы с проседью, убранные в хвост, короткая густая борода. Он смугл, лобаст и от него пахнет табаком. Одет в коричневый кожаный пиджак и такие же штаны. — Зачем ты пришел, вампир?

— Просить помощи, — говорит Америго и по залу проносится ропот, который тут же стихает и в помещении повисает гробовая тишина.

Вожак, наклонив голову вбок, внимательно смотрит на брата, потом переводит взгляд на меня. Он выглядит сдержанным, спокойным и рассудительным. Молчание в зале сменяется бурными негодованием и предложениями гнать в нас в шею. Идея кажется мне все более и более провальной, а время, между прочим, уходит!

— И чем тебе могут помочь оборотни? — спрашивает вожак.

— Не совсем мне — моей жене. Той самой девушке, которая однажды пришла к вам, — поясняет Америго. — Ее зовут Айлин.

— Что ж ты так плохо присматриваешь за своей шлюхой? — кричит кто-то из зала, но брат пропускает эту реплику мимо ушей. В любой другой ситуации он бы уже перегрыз наглецу горло. Может же быть сдержанным, когда хочет.