Они думали и переживали об одном. Но не говорили. Просто не могли произнести это вслух.

Мгновения ужаса, осознания того, что, если. если вдруг это случилось. жизнь кончена, стали для Феликса годами. Кажется, он постарел сразу лет на пятьсот.

В груди что-то оборвалось. Звуки и запахи резко пропали. Краски мира потухли. Словно зрение стало вдруг черно-белым.

Искандер принялся рычать и ругаться. Обвинять Феликса. А тот подошел к нэнги и сказал только:

- Бей!

Нэнги замахнулся, но глядя в лицо вербера, бессильно опустил руку.

Ну да! Физическая боль здорово приглушает душевную. Мешает чувствовать ее в полной мере. А нэнги этого не хотел.

В голове Феликса вертелись тысячи мыслей, улетая куда-то в даль.

Что теперь с Климом? Как прожить без нее? Разве это вообще возможно? Как. где. почему?

Хотелось раздирать кожу когтями. Бросаться на стены, рыча и сбивая в кровь лапы. Грызть камень, чтобы сломать, раскрошить клыки.

Вместо этого Феликс медленно двинулся к вскрытой его бойцами двери.

Солоха тащили за руки, волоча его ноги по полу.

Искандер двигался параллельно Феликсу, поглядывая на вербера так... Что Феликс мог сам озвучить мысли нэнги.

Убил бы. Если бы все было так просто.

Феликс двигался по инерции. Скорее потому, что не было смысла тупо оставаться на месте. Шаг за шагом в ватной тишине безразличия ко всему на свете, в глубокой коме равнодушия к судьбам, включая свою собственную.

В вязкой трясине уныния.

Казалось душа выгорела дотла. Остались только инстинкты и тело, которое им подчинялось. Искандер выглядел также. Роботом, который больше ничего не ощущает. Для которого нет ни радости жизни, ни восторга победы.

Хотя они и победили.

Солоха забросили в клетку бронированной машины. Бойцы забрались внутрь.

Феликс с Искандером все еще стояли, глядя на полыхающий рядом со зданием сарай и котловину возле него.