– Ей будет хорошо, обещаю, – шепчет тьма.

Спустя мгновение я оказалась в зале с источником, но уже не в источнике. Господин стоял передо мной.

– Ты раздобыла его? Покажи.

Конечно, тьма ему не сказала. Она позволила мне самой принять решение. А теперь я должна сообщить об этом решении. Так будет правильно.

Плескалось в глазах господина какое-то нетерпение и даже предвкушение. Я подняла руку, показывая осколки на ладони.

Господин не сумел сохранить хладнокровие. Его лицо изменилось.  Кажется, я прочитала в нем ярость.

– Где жемчужный свет? Где он?! – взревел господин.

А ведь он может чувствовать. Все-таки может…

– Я отпустила запертую душу.

Ярость в темных глазах взорвалась и затопила все вокруг. А потом внезапно исчезла, растворилась, погасла.

– Я дал тебе задание. Но ты не смогла его выполнить. Зачем мне такая ученица?

С пальцев господина сорвалась тьма. И вонзилась в меня. Я вскрикнула от боли и рухнула на колени.

– Господин, нет! – В зал ворвалась Шейла. С безумным взглядом – неужели страх за меня – атаковала господина. Он всего лишь отмахнулся. Шейлу окутала тьма, спеленала, не позволяя пошевелиться. Все, что ей оставалось теперь – это наблюдать за нами. Она не сможет вырваться, я знаю. Несмотря на силу, которую мы обе получили, господина нам не победить.

В глазах темнело. Я захлебывалась от боли и, кажется, собственной крови. Беспрерывно кашляла, уже почти не соображая. Я не видела больше ничего, кроме лица господина, холодного и безжалостного. Бездонная чернота в глазах, жестокий взгляд. И тьма, его тьма, что разрывает меня на части, выворачивает наизнанку.

Боль затопила сознание, я утонула в ней.

– Алайна, очнись, пожалуйста, очнись…

Я открыла глаза. Ощущения были просто отвратительные, будто в глаза насыпали тонны песка, а веки и вовсе сожгли.

– Шейла? – прохрипела я.

– Жива! Как хорошо, что ты жива, – она прижала меня к себе.