Я опустила глаза. Не трудно понять, что он имел в виду Дэниэла. Но теперь у меня нет даже его…

― Я так и знал, ― вздохнул он и убрал руки с моих плеч. ― Может, ты все-таки расскажешь, что между вами произошло? ― Эрик попытался посмотреть в мои глаза, которые я так старательно прятала.

Чувства одолевали меня, и в эти ужасные секунды, когда боль сковала меня нерушимыми невидимыми цепями, я была готова на все, отдать что угодно, лишь бы не почувствовать это вновь.

― Это не важно, ― пролепетала я.

― Мне так не кажется, ― он нахмурился. ― Что между вами произошло? Вы даже не разговариваете друг с другом… Будто между вами пролегла бездна, ― он снова усмехнулся.

― Меньше всего на свете я бы хотела разговаривать об этом с тобой, ― я решила отвлечь Эрика, чтобы не продолжать эту тему.

― Да брось, мы же друзья. А друзья должны делиться своими проблемами.

― Не думаю, что тебе захочется слушать мое нытье…

― Эй, все хорошо, ладно? ― он взял меня за подбородок так, чтобы наши глаза встретились. ― Ты можешь поговорить со мной в любой момент. И я всегда буду готов выслушать тебя.

― О’кей, так ты теперь моя лучшая подружка? ― съязвила я.

Но Эрик не обратил никакого внимания на мои слова. Он молчаливо ждал, когда я начну говорить.

― Да, ты прав, ― в итоге, призналась я, хотя мне было больно говорить об этом. Но, зная Эрика, я понимала, что он не отвяжется. ― У нас с Дэниэлом есть некоторые… проблемы. Точнее, это катастрофа.

― Я тебя слушаю, ― кивнул Эрик.

Я сделала небольшой вдох и тут же выдохнула весь воздух из легких. От Эрика по-прежнему пахло человеком, и это отвлекало. Но не так сильно, чтобы я вновь потеряла контроль над здравым рассудком.

― Когда я умерла, Дэниэл... он… ― я замялась, ― он отключил свои чувства.

Эрик в полном недоумении уставился на меня, ожидая подробностей.

― Теперь он ничего не чувствует, ― пояснила я, но видимо для Эрика этого было недостаточно. Я запаслась терпением и силами, чтобы суметь продолжить разговор.

Я уже чувствовала, как ярая, необузданная, дикая боль подбирается ко мне. Цепи, которыми она сковала мое тело, давили со всех сторон, лишая способности мыслить, дышать, видеть, слышать. Все, чего я опасалась сейчас ― не позволить боли зайти слишком далеко.

― Ни радости, ни печали, ни сожаления и любви. Ничего… ― незаметно для себя я перешла на шепот. ― Внутри него только пустота, которую он по собственной воле вселил в свое сердце, окончательно заморозив его. Он больше ничего не чувствует, Эрик, ― я беспомощно посмотрела на него, и в синих глазах прочитала сочувствие и сожаление.