— Так ты так жаждал могущества? — младший принц серьезно разозлился и был полон решимости, — Ты получишь его сполна!

— Я уже весь трепещу от страха, — расхохотался ему в лицо визирь.

— Джинн, явись! — потребовал юноша.

— Я тут, Повелитель! — огромный джинн появился перед ними.

— Сколько желаний у меня осталось? — не растерявшись от его вида, деловито поинтересовался Рафаэль.

— Два желания, повелитель, — ответил джинн.

— Тогда — слушай меня внимательно: желаю, чтобы джинн лампы стал свободным!

— Но, Повелитель… — начал было слуга лампы, но Рафаэль предупреждающе выставил вперед ладонь:

— Не перебивай меня, пожалуйста, — выразительно посмотрел на него парень, — Желаю, чтобы его место занял визирь Джафар! Ты хотел могущества — получи его, только отныне ты будешь следовать правилам лампы, и быть может, ещё через тысячу лет ты усвоишь урок.

— Да будет так, Повелитель! Я не забуду, что ты для меня сделал, — чернокожий джинн снова хлопнул в ладоши и замер в поклоне, — Слушаюсь и повинуюсь!

И то — истинная правда. Хотите — верьте, а хотите — нет, но всё было именно так. И слово джинна — в том порука.

Когда Рафаэль закончил рассказ об их приключениях, то засияло ещё одно зеркало, и появилась Маргарита: прическа её была растрепана, платье на ней было порвано, а босые ноги изодраны в кровь. Но это ни сколько не уменьшило её радости от встречи с друзьями, и она наконец могла перестать дрожать.

Она поведала им, как очутилась в темном и страшном лесу, как долго бежала из последних сил, словно от этого зависела её жизнь, а ветви то и дел цеплялись за волосы и одежду, хватали за руки и за ноги, точно живые. А она всё продолжала бежать, пока деревья не сменили кустарники, а кустарники — густая мягкая трава на краю утеса высоко над уровнем моря, где она могла дать отдых своим израненным ступням. Могла, но не успела. Только девушка собралась перевести дух, из леса к ней вышла древняя старуха в черном плаще с капюшоном. Пока Маргарита удивленно хлопала глазами, та достала из складок одежды спелое красное яблоко и протянула ей:

— Проголодалась, небось, горемычная, — ласково улыбнулась незнакомка, — Скушай, вот, яблочко.

Разум подсказывал, что не следует ничего брать у незнакомых людей, потому Маргарита покачала головой, вежливо отказавшись.

— Да, бери, не бойся, — старуха чуть ли не насильно пыталась заставить её съесть его.

Когда же девушка снова отказалась, то лицо старухи изменилось, а она сама, будто стала большего размера, продолжая наступать, вынуждая подходить всё ближе к краю утеса:

— Ты съешь его, негодница! Я заставлю тебя! И когда ты умрешь, я смогу вечность любоваться твоим трупом, Белоснежка!