— Так помоги же мне забыть тот ужас! Только посмей теперь остановиться, — задыхаясь, произнесла девушка, с упоением покоряясь власти его рук, — Я так истосковалась по тебе! По твоим поцелуям, по объятиям твоих рук, по теплу твоего дыхания, по отзвуку биения твоего сердца под моей рукой, лежащей на твоей груди. Я снова хочу почувствовать себя живой.

— Возьми дыхание моё, — и не было сейчас во всём мире счастливее мужчины, чем он.

А дальше — они уже не помнили себя, не помнили, как сбросили стесняющие одежды… От неё пахло ванилью и корицей, а на губах остался привкус шоколада и сахарной пудры — и не было для него в мире ничего более пьянящего, чем этот аромат её, и ничего более сладкого, чем этот вкус её губ, и он сойдёт с ума, не испив эту сладость её уст.

А её сводил с ума терпкий аромат его парфюма с примесью освежающего запаха хвои, нежность его рук, тепло его губ и зной жаркого летнего вечера.

И каждый из них был, в равной степени, всесильным господином и покорным рабом. И каждый друг для друга был Солнцем, вокруг которого вращается его космос, один — сильный и надежный, со смуглой кожей и чарующим взглядом тёмных глаз, в глубину которых она старалась вложить всю свою нежность, другая — нежная и хрупкая, с тёплым взглядом больших глаз, смотрящих с любовью, и огромным сердцем в маленьком теле, готовым обнять весь мир.

И остался только жар прикосновений и поцелуев на коже, и серебристый воздух вокруг стал ощутимым, тяжелым и вязким, и в нём утонули все пережитые страхи, тревоги и печали, задушенные крепкими объятиями сплетающихся тел, укутанных вуалью нежного света полной Луны. Кожа к коже, изгиб к изгибу — ближе, ещё ближе, максимально близко…

— Il est beau comme le soleil![43] — только и смогла произнести она, — Моё Солнце…

— Сладкая моя… необыкновенно сладкая моя девочка… — выдохнул он, стараясь дотрагиваться до её спины как можно нежнее и аккуратнее, чтобы своими ласками не причинить ей дискомфорта.

Остывшие кофе и круассаны нужно будет снова разогревать.

Даниэлла блаженно потянулась и лениво зевнула, почувствовала рядом тепло мужа и поцеловала его. Взмах пушистых ресниц — и Джек открыл глаза:

— Доброе утро, солнышко! — он поцеловал её и зарылся лицом в её светлые волосы.

— Доброе утро, любимый! Ну, что, поваляемся ещё? — она подарила ему нежный поцелуй.

— Я думаю, и без нас Земля не перестанет вращаться, — он привлек девушку к себе, проведя рукой по гладкому тонкому шелку её сорочки светло — голубого цвета.

— И это был правильный ответ, — рассмеялась белокурая, сильнее прижавшись к нему, и безграничным было то наслаждение, что дарили друг другу их руки и губы, доводя до изнеможения.