– Да зачем!? – взвыл полудракон.

– Потому что на это безобразие ничего мерить не получится.

– Вы что-то уже принесли? – заинтересовалась я.

– Ага. Мечислав вчера дал указание, а мы решили тебе не звонить. Проще было зайти в комнату к этому Альфонсу недобитому – и разыскать там его, – небрежный тычок большим пальцем в сторону Шарля, – одежду. Ну и взять того же размера. Сегодня получили от тебя подтверждение нашего ума и его размеров, откинули половину шмоток в сторону, а вторую приперли с доставкой на дом. Цени!

– Бесценные вы наши! Неоцененные! Ввиду нехватки финансов у МВФ! Показывайте, что привезли.

Шарль стянул майку.

– Твою… мать!

– Вот…

Выдали мы с Танькой в один голос.

Вчера я просто не обратила на это внимания. За свежими следами и ранами. Да и не приглядывалась. Сегодня тоже случая не было.

Все тело Шарля было в шрамах. Просто – все. Мелкие и крупные, широкие и узкие, свежие и старые – они наползали друг на друга, перекрещивались, сплетались в омерзительном узоре. Раны уже поджили – оборотни регенерируют быстро, но то, что было раньше… следы так просто не вытравишь.

И за каждым шрамом стояла боль.

Каждый шрам когда-то был живой раной. Ныл, болел, дергал, кровоточил… За каждым шрамом стояло воспоминание об ударе. Об унижении. О том, как человека медленно и методично ломают на протяжении столетий.

Мать-перемать!

Как мне хочется наведаться к Альфонсо в гости с добрыми дядями из ИПФ!

– Что нужно сделать, чтобы у оборотня не заживали раны и оставались шрамы? – в шоке прошептала Татьяна.

– Я не истинный оборотень, – хмуро отозвался Шарль. – Но серебро на меня действует так же. Серебряная плетка, серебряная пыль, втертая в раны, прижигания раскаленным серебряным прутом…

– Лучше не рассказывай, – подняла я руку. – И так… тошно. Мразь этот Альфонс!

– ……… и…… – поддержала Таня. – Рубашки с короткими рукавами отменяются. Водолазки, длинные рукава, свитера, костюмы, возможно, что-то сетчатое…

– М-да. Пластику тут не сделаешь. Разве что на все тело сразу.