Что с ней?

С ней что-то случилось. Ей больно и плохо. И по нашей связи я ощущаю ее боль и отчаяние…

Но почему она не просит помощи!?

Что происходит!?

Мечислав рванулся, что есть силы, разнося в пыль то ли связи, то ли пустоту, то ли себя – и вырвался…

Под синее небо.

На ту самую поляну.

Мечислав боялся этого места. Из песни слова не выкинешь. Боялся и ненавидел. Он не знал, что ощущала здесь Юля. Не видел это место так, как она. И вообще, его бы воля – на километр бы не подошел сюда. Но ему не оставили выбора. А с недавних пор он стал здесь… нет, не своим. Но его согласны были терпеть. И это уже было немало.

Вампир огляделся. Ему казалось, что-то изменилось с прошлого раза. Или это он изменился? В любом случае… что он мог сделать?! Зачем он здесь?!

Деревья сердито зашумели. Большая шишка упала посреди поляны, подняв в воздух прозрачные капли воды.

Воды?

Мечислав сделал пару шагов – и опустился на колени перед небольшим прудом. Даже скорее лужицей воды. Но если в обычной луже можно увидеть дно, землю, грязь – в этой почему-то отражались звезды. Белесая муть и в ней черные огоньки звезд. При ясном голубом небе.

– Ты хочешь, чтобы я посмотрел?

Вторая шишка досталась уже самому вампиру. Пока – по плечу. Но Мечислав отлично понимал, что следующая будет увесистее. И полетит в голову.

– Я хочу увидеть. Почему я здесь?

Деревья гневно зашумели. Вампир облокотился ладонями по обе стороны от лужи и всмотрелся внутрь. Что-то несильно кольнуло его в руку. И в белесой мути медленно отразилось сначала его лицо, потом лицо Юли, а потом связи между ними. Четыре печати горели четырьмя алыми нитями, соединяя руки, сердца и глаза. А потом нити стали размываться. Они держали, они еще были. Но Мечислав отчетливо ощущал, что ни позвать, ни помочь, ни даже передать сил своему фамилиару он не сможет. И обратное тоже было верно. Что бы ни было с Юлей, она была полностью беспомощна.

Вампир чертыхнулся. И впился глазами в лужу.

– Что с ней!? Я могу увидеть?

Деревья издевательски зашумели, как бы говоря «уж что-что, а увидеть ты можешь…»

И Мечислав увидел, как мертвенно бледной девушке что-то вкалывают в руку.