– А это уже и неважно. После четвертой печати мы всегда и везде будем связаны. Почему тебя выбросило сюда? Почему здесь я? Вампиры днем спят,  это общеизвестно.

– Заблуждение – это и есть то, что общеизвестно, – глубокомысленно поведала я.

– Пушистик, я тебя просто обожаю… знаешь,  я только здесь увидел солнце, – тихо признался Мечислав.

Я ткнулась лицом в его плечо.

Не хотелось говорить. Не хотелось думать о монастыре, о привязи,  на которую меня посадили,  о какой-то Ксениии,  даже о Рокине… ни о чем.

Хотелось просто лежать – и смотреть,  как медленно и плавно качаются деревья. И кажется,  что они плывут,  и ты плывешь вместе с ними,  так же медленно и величаво…

Я потянула Мечислава на траву.

– Давай просто полежим рядом…

Естественно,  просто полежать нам не удалось.

Мечислав начал приставать ко мне,  потом его руки как-то оказались под моей одеждой,  а потом… потом все исчезло.

Были только мы.

Только наши руки, без устали ласкающие друг друга,  наши губы,  шепчущие вечные слова,  наши глаза… мы не отрывались взглядами друг от друга,  стараясь впитать каждую частичку любимого человека… когда это произошло?

Когда я полюбила?

Когда полюбил Мечислав?

Мы не знали. Но и лгать друг другу не могли.

И было все.

Мечислав касался меня губами – я ощущала это,  но почти не чувствовала своего тела. Казалось,  стоит мне отпустить его – и я оторвусь от земли и взлечу. Как ребенок во сне. Казалось – стоит ему оторваться от меня – и наши руки навек разъединятся. И мы не отпускали друг друга. Я что было сил цеплялась за его шею, слизывала крохотные капельки пота, выступившие на медовой коже, стонала от радости и плакала от счастья…

Мечислав впивался губами в меня так,  словно хотел навеки оставить свое клеймо. Вытравить его на моей коже – и пусть оно сияет вечно. Чтобы все видели – его женщина. Его собственность. И с моей стороны звучало тихо – я твоя… только твоя… люблю тебя…

И вздохом ветра прилетало:

– Я твой,  только твой,  люблю тебя…