Поп вылетел из комнаты. Стираться, надо полагать. Но его тетка осталась.

– Знаешь, что тебя ждет? – прошипела она, приближаясь ко мне.

– Ты сейчас расскажешь, – я привычно обломала ей всю малину.

– Ты проживешь в этой комнате остаток своей жизни.

Она вперилась своими лупешками в мои глаза и мне ничего не оставалось, как ответить вызовом на вызов. И насмешливо поглядеть в ее бледные буркалы.

Ты меня не сломашь, мерзавка!

Не дождавшись реакции, выдра продолжила шипеть.

– Ты будешь видеть меня, моего племянника и девчонок, которые будут прислуживать тебе. Но учти, если ты кому-нибудь из них скажешь хоть одно лишнее слово, они закончат так же, как Ксения. И их смерть будет на твоей совести. Но ты не думай, у тебя будет полноценная жизнь. Будешь рожать детей от моего племянника. ИПФ нужны дети с твоими талантами, но воспитанные в правильном ключе. А если они еще унаследуют и Лешенькины таланты…

– Сама бы и рожала. Или не можешь?

– Женщины в нашем роду дара не наследуют, – неожиданно просто пояснила монашка. И опять перешла на шипение. – Но с твоей кровью… я бы предпочла для Мишеньки кого-нибудь приличнее, но дар достался такой дряни, как ты! Что ж, пускай. Лет через десять ты станешь похожа на человека. А потом… Если будешь хорошо себя вести, тебе даже разрешат выходить на воздух. И может лет через двадцать сообщить твоей матери, где ты находишься. Хотя она этого и не заслуживает. Ее отношения с твоим дедом противоестественны…

Вот тут я взвилась.

Честно признаюсь, я собиралась вытерпеть все молча, гордо издеваясь над ее мировоззрениями. Но не стоило ей трогать моих родных.

Не стоило.

Теперь она становилась моим личным врагом.

– Они любят друг друга. Ясно тебе, кобыла?

– Это не любовь, а блуд, – отрезала монашка.

Я не осталась в долгу.

– Блуд – это то, чем твой племянник занимается! Так что молчала бы! Уж вам за все грехи вовек не отмолиться!

– Мишенька получает отпущение грехов…

– Лично у Господа Бога? А феназепам не пробовали? Он хорошо глюки срубает.