— Круци…

Машинально отбив проклятие, Снейп сбил ученика с ног.

— Круци…! — не унимался Гарри.

Какой ирония — ничего не взять от своей обворожительной матери, даже от бахвала папеньки — ничего. Зануда, словно опившийся уксуса — истинный продукт воспитания Петунии Дарси.

— Непоправимые проклятия не для тебя, Поттер, — цедит Северус. — Тебе не хватит не силы, не умения.

— Сражайся со мной! — орал Гарри. — Сражайся, трус!

Каждое слово зельевара сочилось ядом:

— Ты называешь трусом меня, Поттер? Твой папаша… он нападал на меня не иначе, как вчетвером. Кстати, как бы ты назвал того, кто был столь самоуверен и беспечен, что даже не успел поднять палочку, когда пришли убивать его жену и ребёнка?

Кому он это говорит? Его не слышат. Единственное, что осознаёт сейчас Гарри — желание убивать, уничтожать, рвать на части. Костоломная машина, идеальное орудие для убийства, вот что представляет собой этот мальчик.

Будь проклят Дамблдор сотворивший из сына Солнечной Златовласки монстра.

А может быть это вовсе не Гарри? Может быть это призрак Лили, которую Снейп тщетно призывал столько лет, живёт в сыне и ненавидит его, ненавидит, ненавидит.

НенавидитНенавидитНенавидитНенавидит…

За предательство, малодушие, трусость. За убийство. За одиночество и страшную участь, выпавшую её единственному ребёнку.

— Я буду останавливать тебя снова, снова и снова, — взвыл Снейп, чувствуя, что вот — вот сойдет с ума. — Снова и снова, снова и снова. Пока не научишься держать рот на замке, а мысли при себе, Поттер…

«Мы будет жить долго и счастливо… Мы умрем в один день… Ты забудешь ради любви ко мне свою страсть к Малфою, к Темным Силам, забудешь свои дерзновенные планы покорить это мир, ни капельку в господах не нуждающегося…».

Рука непроизвольно потянулась к мальчику…

Гарри, упрямая скотина, не думал угомоняться. В глазах горело только одно желание: убить!

— Сектусемп…