Две её фразы слегка всколыхнули её грудную клетку.

Я пожираю глазами два её холмика.

Они гораздо больше чем у меня.

Я хочу к ним прижаться.

— Прошу прощения, Госпожа! Я виновата перед Вами!

Вот так вот! Я даже ни разу не посмотрела ни на кого другого! Я только перед ДеадМастером виновата! И больше ни перед кем! Вы поняли, кто здесь второй номер?!

Не дожидаясь ответа, отвожу взгляд от ДеадМастера и удивлённо вскидываю бровь, словно никак не ожидала увидеть здесь (А ведь она всё время сидела рядом с ДеадМастером!) мамашку.

— Блэк Голд Со, мне надо кое-что на ушко, сказать ДеадМастеру!

Какая я вежливая! Могла бы просто чёрной или золотой пилой её назвать!

Большой красивый бюст мамаши возмущённо вздымается, едва не разрывая чёрный топ на застёжках с возмутительно откровенным декольте.

Она встаёт и смотрит мне в глаза. На ней сапоги на высокой подошве с остроконечным носком, подогнутым кверху. Из-за высокой подошвы, наши глаза на одном уровне. Да, пиле не хочется смотреть на меня снизу вверх! Затее её длинные рога с острыми кончиками, направленными вертикально вверх, возвышаются надо мной.

Она медленно отходит и так же медленно садится в свободное кресло.

Скелетообразные, как и у ДеатМастера руки, кладёт на металлические, бронированные наколенники с острыми углами кверху.

Торжествующе смотрит на меня.

Знает, что я не могла отвести от неё взгляд, когда она шла и садилась — как и у всех мамаш, фигура у неё умопомрачительная. Красивее только суккубки.

Поворачиваюсь к ДеатМастеру.

— Вы сегодня особенно прекрасны, Госпожа!

Она пошевелила головой и загадочно улыбается.

Насколько бы красивое сложение не было у мамаши, но грациозности ДеатМастер превосходит всех.

Любое её движение — бесподобно.