– Ага.

«Кожаная берлога» была единственным в стране (насколько мне известно) баром, где собирались садомазохисты с гомосексуальным уклоном, бывшие, кроме того, еще и оборотнями. Тройной жупел для любого сеятеля ненависти.

– Знаешь, Дольф, если бы это не случилось в других местах, я бы решила, что это какие-то праворадикальные психи. Автоматчика взяли живым?

– Нет, – ответил Дольф. – Уцелевшие его съели.

– Да брось!

– Они убили его зубами, Анита. У меня это называется «съели».

Я видала, как оборотни едят людей, а не просто нападают, но так как все это были случаи незаконные, то есть убийства, я позволила Дольфу победить в этом споре. Он, конечно, был не прав, но я не могла ему этого доказать, никого не подставив.

– Пусть так, Дольф.

Он надолго замолчал, поэтому я спросила:

– Ты еще здесь?

– Что ты от меня скрываешь, Анита?

– Да неужто я стала бы от тебя что-то скрывать?

– И глазом не моргнула бы.

Что-то вертелось у меня в голове, что-то насчет сегодняшней даты, но я не могла ухватить.

– Чем-то сегодняшняя дата примечательна.

– Чем? – спросил он.

– Не знаю. Чем-то. Я тебе нужна сегодня?

– Почти вся эта хрень с противоестественной подоплекой, и поэтому каждый постовой и каждый начальник зовет нас. Так что нам действительно каждый человек нужен. Были нападения на отделения изоляции монстров в главных больницах.

– Господи, Стивен! – ахнула я.

– С ним ничего не случилось, у них у всех все в порядке, – ответил Дольф. – Туда пытался вломиться один тип с девятимиллиметровым пистолетом. Ранен коп, стороживший у дверей.