— Почему? — спохватилась я; мышцы моего пресса напряглись, и я снова вернулась на подушку; выброс страха был настолько сильным, что почти сковал меня. — Я никуда не могу сбежать. Никто не знает, где я, и что со мной…

— Вот именно. Никто не знает, где ты, поэтому тебя скоро будут искать. Тем более, после того, как поги…

— ЗАМОЛЧИ!! — я с усилием забарахталась под ним, и мне удалось сбросить его с себя, но я не стала бежать — бежать некуда, я стала молотить по его лицу, и его телу кулаками, забывая о боли. — Замолчи! Замолчи! Ты не смеешь говорить о них! Они не могли умереть, ясно?!! Не могли! Заткнись!!!

Он прижал меня к своей груди, с такой силой, что затрещали ребра. Пальцы, впились в его плечи, стараясь оторвать его от себя, но Кэри Хейл крепко держал меня в своих объятиях.

— Ты не желаешь принять правду, — зашептал он мне на ухо. Я чувствовала, как его губы касаются меня, как щетина задевает мою кожу. — Я помогу тебе сделать это, Энджел.

Я почувствовала, как мою ногу что-то кольнуло, и рывком отстранилась. В руке Кэри Хейла был шприц. Я завизжала:

— Что это? Что ты сделал?!

— Это поможет тебе не чувствовать боли, Энджел.

Мое тело онемело. Кэри Хейл положил шприц на тумбочку, а затем приобнял меня, и положил на постель, на подушки. Я не могла понять, двигаются ли мои ноги или руки. Я просто не могла дать им команду, словно забыв, как это. Я была обездвижена.

— Теперь тебе не будет больно.

— Я больше не боюсь тебя, — сказала я. К моему ужасу, то лекарство, что он вколол мне не заблокировало слезоточивые железы. Мое тело стало ватным, я повернула голову на бок, чтобы не видеть лица Кэри Хейла. Извиняющегося лица. Он казалось, был огорчен происходящим.

— Тебе не зачем жить, Энджел, — произнес он, и я глянула на него. Почему он сейчас чувствует себя виноватым? У психопатов отсутствует чувство вины.

— Ты прав, мне больше не зачем жить, — я согласилась, мое тело не принадлежало мне. — Я всегда старалась быть примерной дочерью, чтобы родители гордились мною. Уроки, факультативы, высший бал на экзаменах, стипендия в университет. Теперь они… мне больше не нужно стараться быть такой.

Я видела, что глаза Кэри Хейла блестят. Чего он добивается этим? Хочет, чтобы я пожалела его? В некоторой степени я чувствую жалость, ведь он болен, и в то же время я чувствую презрение к нему — этому парню хватило наглости чтобы притворяться хорошим парнем в течении двух месяцев. Я ненавижу его.

— Что ты мне вколол? — это лекарство сделало меня в большей степени равнодушной.

— Яд, — ответил он, поднимая глаза к потолку, словно там могли обнаружиться звезды, и судорожно вздыхая. Он что, боится, что заплачет?