А вот хозяину Мушка не делал никаких поблажек и оттого их каждый совместный полёт выливался в битву характеров. Поскольку на этот раз победа досталась мистеру Вейсу — дракону ни разу не удалось сбросить его с себя — то он был в наипрекраснейшем настроении, и это невзирая на боль, которой отзывалась каждая его мышца.
Вообще-то, хозяин этих земель был незлобив по натуре, насколько это возможно для существа его породы, и местами даже склонен к романтике. Оттого мистер Вейс терпеливо сносил чудачества жены, одним из которых была её любовь к музыке. Потому-то он лишь заложил руки за голову и закрыл глаза, когда поднявшийся к ночи ветерок, желая помузицировать, коснулся серебряных струн эоловой арфы — она висела на тюльпанном дереве прямо над диваном. Правда, сам инструмент не слишком доверял спокойствию хозяина. Прежде чем запеть эолова арфа осторожно покашляла, а затем для распевки взяла несколько высоких нот. Когда и после этого репрессий не последовало, лишь тогда она решилась дать волю ветру, который в нетерпении теребил её струны.
Прощай, красавица моя, Я пью твое здоровье. Надоедать не стану я Тебе своей любовью. Прощай, прости! Перенести Сумею я разлуку
Убаюканный нежным пением эоловой арфы, мистер Вейс совсем уж было задремал, но тут по его груди скользнуло гибкое змеиное тело.
— Как смеешь ты спать, бессовестная скотина, когда я ненавижу тебя до самого кончика хвоста? — вопросил его шипящий голос, противный до невозможности.
Тяжёлые веки дрогнули, и мистер Вейс бестрепетно посмотрел в змеиные глаза любимой жёнушки. Хотя делать этого, в общем-то, не следовало. По непроверенным данным в её роду числились василиски. Если верить соседским сплетням, то это были не какие-нибудь там выродки, типа гаррипоттеровских мутантов, а самые настоящие, созданные ещё достопочтенным Плинием Старшим из крови Медузы Горгоны, которую он позаимствовал у стихоплёта Лукана.[4]
На всякий случай мистер Вэйс провёл ревизию свежих грешков. Насколько ему помнилось, он не сделал ничего такого, что могло бы вызвать столь бурный гнев у его дражайшей половины.
— Милая, в чём на этот раз я провинился перед тобой? — смиренно поинтересовался он.
— Нет, каков мерзавец! Он ещё и запирается! Ну, всё! Я не я буду, если не отомщу тебе за все мои страдания! — воскликнула миссис Вейс, и попыталась выполнить свою угрозу.
Змеиное тело раздалось в длину и ширину; узорчатая зелёная кожа лопнула, и жуткая демоница с пронзительным воплем взмахнула крыльями.
Но не тут-то было.
Памятуя, чем кончилось в прошлый раз её превращение в фурию, мистер Вейс ухватил жену за тонкий шипастый хвост и, намотав его на руку, притянул её к себе.