Но Тиалон не жаловался. Он шел по закованной в асфальт земле, как мог бы, наверное, идти крестьянин по своему выжженному пожаром полю, где все уничтожено, и все погибло, но жизнь на том не кончена, и она может возродиться, если приложить старания. Он даже интересовался какими-то архитектурными сооружениями, дворцами, соборами и памятниками, и Кристиан радовался, если мог что-то рассказать о них.

Вот этот бронзовый всадник король Генрих IV, дед Филиппа.

А вон в том скверике есть статуя Людовику XIII, это его отец.

Этот музей бывший королевский дворец, где Филипп жил в детстве.

А в Пале-Рояле он жил после того, как женился на Генриетте Английской. Теперь здесь какой-то Государственный Совет.

Тиалон долго смотрел на Эйфелеву башню, потом спросил: «Зачем это?» Сказать что «для красоты» у Кристиана язык не повернулся, и он рассказал что-то о всемирной выставке в честь юбилея Великой Французской Революции и о том, что сооружение это планировалось, как временное, но потом как-то так вышло, что оно осталось навсегда и даже стало символом города. Но вообще лучше уж она, чем гигантская гильотина, проект которой предложил вместо нее какой-то умник. Когда Тиалон узнал, что такое гильотина, он согласился, что башня, пожалуй, действительно лучше.

Все было бы хорошо, но Тиалон катастрофически притягивал взгляды окружающих, которые на него откровенно пялились, порой даже застывая на месте с изумлением во взорах, и забывая, что это невежливо. И дело было даже не столько в его потрясающей красоте, сколько в неосознанном ощущении волшебства, возникавшем у всех проходящих мимо, — все равно как если бы под ногами этого парня распускались цветы или зверушки скакали бы вокруг него и пели песенки, как в диснеевском мультике. И пусть не было ни цветов, ни зверушек, — ощущение чуда все равно было.

Совсем печально обстояло дело в магазинах. Девушки-продавщицы в присутствии Тиалона просто впадали в ступор и добиться от них чего-то было крайне затруднительно. Кристиану приходилось самому копаться среди вешалок, ломая себе голову, во что же такое можно одеть эльфа, чтобы вечером Филипп, его, Кристиана, не убил. Задача казалась ему не такой уж сложной, — что бы Тиалон не надел, на нем все как будто преображалось и смотрелось здорово, можно было брать все без разбору.

Уже ближе к вечеру, они зашли в ресторанчик на Риволи, и Кристиан постарался заказать Тиалону что-то максимально натуральное. Тот все попробовал, но видно было, что без удовольствия. И выглядел он усталым.

— Понравился тебе Париж? — спросил его Кристиан с беспокойством, — Может быть, ты ждал чего-то другого?