– Пойдем, Оля, тебя уже мама ищет.

Я зачарованно наблюдала за происходящим.

– А можно я сниму шапочку? – капризно протянула малышка. – Жарко.

– Можно, – спокойно ответил Спектр.

Девочка резко дернула вниз свой теплый головной убор, и по ее плечам рассыпались мелкие белые кудряшки. Нежная бледная кожа, худощавая, в аккуратных очках… Только взгляд другой. У той, взрослой, Оли он был ненавидящим, а эта малышка смотрела на меня наивно и доверчиво.

«Мы даем ей еще один шанс, – пронеслось в голове, – в ее интересах этим воспользоваться и вырасти нормальным человеком, а не мстительным тщеславным призраком, который уверен, что сможет всех обхитрить».

– Спасибо, – неожиданно сказал Вишневский, или как там его звали. – На этот раз девочку воспитают по-другому. Ее действительно будут любить. У нее будет мать. Надеюсь, Оле больше не придет в голову убивать себя.

Я кивнула, хотя почти ничего не поняла. Скорее всего, Вишневский говорил не со мной, а с Лизой.

Мужчина взял за руку девочку, которая что-то напевала, и пошел к стоянке для автомобилей. Я молча смотрела им вслед, по-прежнему не решаясь пошевелиться. И только когда белое пальто девочки скрылось за деревьями, я наклонилась подобрать вещи. Удивительно, но черная замша сумки была целой, будто в нее и не вонзался нож. Я оглянулась и посмотрела на дерево. На нем тоже не было ни царапины. «Приснилось мне все это, что ли?»

Лиза из моей головы тоже исчезла. Сколько я ни пыталась услышать ее вновь, у меня ничего не выходило. Я собрала учебники и тетради, запихнула в сумку косметичку и пошарила по земле взглядом в поисках странного прибора с кнопкой. Конечно же, его нигде не было.

Я повесила сумку на плечо и двинулась к центральному входу в университет, куда уже стал подтягиваться народ. Студенты общались, громко здоровались, смеялись, и это торжество жизни показалось мне необычайно прекрасным. Я никогда так сильно не радовалась тому, что живу.

«Роберт, Лиза, Герберт, я очень люблю вас, где бы вы ни были!» От благодарности, которую я почувствовала к ним, у меня защипало в носу.

– А! Привет! – раздался сбоку знакомый голос.

– Привет, Антошка! – воскликнула я, раскрывая объятия.

Парень с удивлением уставился на меня.

– Дай обниму! – воскликнула я и кинулась на шею приятелю.

– Ты чего? – растерянно пробормотал он.

Я не могла объяснить.

– Долго к тебе привыкала, а теперь, когда ты уже свой, дико рада тебя видеть. Но если тебе это неприятно, могу больше не обнимать…

– Да нет, наоборот, – торопливо сказал приятель. – Обнимай сколько хочешь.