Нина опустилась на пол перед ним, Мишель отдал ей фолиант…
— Ты носишь мой браслет, — улыбнулся он потрескавшимися бледными губами.
«Да, я ношу его, но все время помню, что ты купил его не для меня. Он очень красивый. Слишком красивый для меня», — ответила Нина мысленно. А вслух сказала:
— Да. Очень красивый. Как ты? Выглядишь… не очень хорошо. Тебе надо питаться.
Мишель вдруг зашатался, ноги у него подкосились, и он сел на пол.
— Тебе плохо? Позвать… кого-нибудь?! — всполошилась Нина, падая на колени рядом с ним.
— Мне плохо. Мне очень плохо, Нина, — признался Мишель. — И не только потому, что я отдал этой погоне все силы, и теперь голод меня выжигает, выжирает изнутри! Голод можно притушить. Князь уже предложил нам, всем троим, услуги всех имеющихся в наличии доноров. Хуже другое… другое…
— Что?
— Я его догнал и убил. Я бы не справился без Филиппа, но все равно это я убил его. Я попробовал его кровь… И я не чувствую удовлетворения, понимаешь? Я опустошен. Мне нужно было бы убивать его долго-долго, много дней, чтобы утешиться. Пока я гнался за ним, пока у меня была цель — было легче. Теперь мне плохо… так плохо…
Нина видела, что он и правда не в себе. Но не понимала — почему. Он убил врага. Он отомстил. Откуда же опустошение? Неужели… Неужели потому, что в его жизни больше нет Софи?! Но этого же быть не может! Мужчины не чувствуют
Мишель скорчился на полу, ткнулся головой Нине в колени. И Нина провела ладонью по его волосам. Впервые, хотя ей давно хотелось это сделать.
Софи была его недостижимой мечтой. И она навсегда останется его идеалом. Потому что Мишель никогда не сможет в ней разочароваться.
Что ж. Придется с этим существовать. И ему. И Нине.
Ничего. У них есть время. У них много, очень много времени…
Дверь библиотеки приоткрылась. Мишель вскинулся и тут же обмяк: это был Арсений. Он в растерянности остановился на пороге.
— Здравствуй, Мишель. Нина… Я… помешал?
— Нет. Я просто раскис. Это пройдет, — ответил Мишель.
— Выглядишь ты скверно. Трудно пришлось?
— Ничего. Ян выглядит хуже.