29
29
После ужина (запивали сосиски с гречневой кашей «Мартелем», оставшимся от визита Рыжей) дочка, уставшая после дороги, быстро заснула, жена пошла в ванну, а я плюхнулся на диван, включил телевизор, и задумался…
Естественно, задумался о предстоящем разговоре с женой, и вдруг меня как-то удивило… Черт, я не испытывал ни малейшего беспокойства, ни малейшей неловкости, ни малейшей… тревоги от предстоящей
(… твою мать! Ведь мы прожили с ней черти сколько лет, в конце концов, у нас — дочь!..)
(… твою мать! Ведь мы прожили с ней черти сколько лет, в конце концов, у нас — дочь!..)
семейной разборки. Я должен был испытывать тревогу, у меня должно быть предвкушение чего-то неприятного, точно так же как в машине, в «Мазде» Ковбоя, я должен был бояться, должен был испытывать страх — это естественно, это нормально и… неизбежно — но я…
должен
должно
должен
Точно так же, как тогда в «Мазде» у меня не было страха, не было у меня сейчас и тоскливого предвкушения неизбежной семейной сцены. Но — почему?.. В машине я чувствовал, я знал, что той разборки, которую ждет Ковбой, не будет, а сейчас… Я что, так же знаю, что не будет и семейной сцены? Но почему? Я же сделал свой выбор, я уйду отсюда, от этой не нужной мне бабы, которой и я давно не нужен. Я уйду к Рыжей, я выбрал ее…
знал
знаю,
— Дурак, — звякнул
— Дурак, —
(в комнате?… В моем мозгу?.. В воображении?..)
(в комнате?… В моем мозгу?.. В воображении?..)
где-то неподалеку холодноватый равнодушный голосок. — Ты выбрал, но что ты выбрал?
Ты выбрал, но что ты выбрал?
что