Ему навстречу вышла Софи.

— Господин! — она слегка поклонилась.

Горничная была бледная как смерть и едва заметно дрожала. От страха, мгновенно понял высший.

«Что-то с Алиной?», пронзила его мысль, и он бросился наверх, в ее комнату. Там было пусто. Все вещи на своих местах, все в порядке, но где девушка?

— Софи, — крикнул он, быстро слетая по лестнице. — Где она?

Софи еще раз поклонилась.

— Мы не знаем, господин, — еле слышно проговорила горничная, — Госпожа ушла еще днем, до ужина.

— Куда она ушла? Как выпустили? Я же приказывал глаз не спускать с нее!

— Мы не знаем!

— Где Рустам? Лука?

Сразу же по возвращению из больницы Марк приставил Лине телохранителей.

— Госпожа как-то проскользнула мимо них, они ищут ее. Лука звонил час назад, сказал, что ее видели садящейся в такси, он проверяет.

— Ей кто-то звонил? Кто-то приезжал к ней сегодня?

— Нет, господин.

Ничего не понятно. Куда она могла уйти?

Марк развернулся и поднялся к себе в спальню, набирая по дороге ее номер, особо не надеясь на ответ. Абонент временно недоступен, видимо отключила телефон. На кровати, слегка прижатый подушкой, лежал белый конверт. Понтифик несколько мгновений смотрел на него, но затем взял его в руки и открыл. В конверте лежал исписанный лист бумаги. Почерк он узнал сразу же.

«Марк, прости, что я поступаю так трусливо, но мне на самом деле было бы очень страшно услышать это от тебя лично, глаза в глаза. Я ухожу. Думаю, что ты вздохнешь с облегчением. Надо было еще в больнице поговорить и обсудить произошедшее. Я понимаю тебя, поверь. Я правда понимаю, что после произошедшего ты мной брезгуешь. Ведь я теперь грязная и использованная, как уличная шлюха, и тебе прикасаться ко мне неприятно. К тому же, ты правитель клана, нехорошо будет, если твою женщину можно вот так разложить…»

«Марк,

прости, что я поступаю так трусливо, но мне на самом деле было бы очень страшно услышать это от тебя лично, глаза в глаза.

Я ухожу.