Дэмьен указал на свое бедро, и я вспомнила тонкий белый шрам, немного портивший почти безупречное тело.

— Этот у меня с детства. Он никогда не исчезнет.

О, сколько чудных открытий! И почему ягер-зухеры об этом не знают? Потому что мы не задаем вопросы перед тем, как спустить курок, и, видимо, такая тактика не слишком верна.

— А как насчет этого? — Я подняла перебинтованную руку. — Случилось до того, как я стала оборотнем.

— Инфицировавшая тебя рана заживает.

— Как удобно.

— Можешь представить, как по улицам ходят люди с выдранными глотками? Картина не из приятных.

Став ягер-зухером, поначалу я частенько задавалась вопросом: как исцеляются люди со смертельными ранами? Ответ оказался прост, хотя и довольно противен. Люди — это еда. Если оборотень тебя съел — ты умер. Если лишь слегка укусил, но морить червячка не стал, — ты вливаешься в их стройные ряды.

— Как насчет болезней? — не унималась я.

— Болезни проходят, поскольку, став оборотнем, ты все еще болен. До первого обращения.

— Болезни, но не шрамы?

— Мне жаль, Ли.

Дэмьен решил, что я беспокоюсь о спине. А я думала вовсе не о ней. Полагаю, мне суждено остаться со шрамом. Силы небесные!

— Кто такой Гектор? — спросил Дэмьен.

— Ковбой.

— Нет, кто он тебе?

Я подняла глаза. Взгляд Дэмьена светился сочувствием, тревогой, пониманием и любовью. Как он может меня любить? Просто он не всё обо мне знает.

— У меня с ним был секс, — выпалила я. — Я увидела его, захотела и получила. А затем он принес в жертву всех, кого я любила, чтобы стать таким, как ты.

Дэмьен нахмурился. Я ожидала упреков и отвращения, но он лишь задумчиво пробормотал:

— Интересно.